[indent] Быстрее.
[indent] Быстрее бежать.
[indent] Гулкими шагами по лестничной площадке. Каждый звук отражается от стен и разлетается предательским эхо, и кажется, что его слышит весь мир. Но мир безразличен – и к беглецу, и самому беглецу. Что если он услышит? Узнает, что его собственность пытается сбежать, и вернется? Схватит за шею, сдавливая ее сильными, жестокими пальцами; вывернет тонкие запястья, до нестерпимой боли сожмет, словно кандалами, предплечья, едва не ломая кость в этих безжалостных тисках. Прикажет. Прикажет, как ничтожеству, послушной псине удариться коленями об жесткий пол и стоять так до изнеможения, молчать, задыхаться от ненависти – и не иметь возможности ничего сделать. А потом скажет снова идти в толпу, которая пугает, которая вызывает жалость, которой нельзя довериться, но с которой нужно слиться, чтобы каплю за каплей собирать дань, о которой никто не догадывается, поглощать силы, чтобы после все их отдать ему.
[indent] Сток-сток-сток. Шорх. Сток-сток-сток.
[indent] Еще несколько этажей, коварно растянувшихся лестничных пролетов, которые, кажется, не заканчиваются. Где-то там, впереди, нужный этаж, последний для Джерри и первый для всех остальных. Ветер ударит свежей волной в лицо, обещая свободу, как будто она принадлежит только избранным и не дана каждому живому существу с рождения. Может, он испытает ее вкус всего на несколько счастливых минут, заполненных надеждой и слепой жаждой вырваться из осточертелого плена чужих амбиций, злобы и желания властвовать над судьбами других. Пока Джоэл не найдет его.
[indent] Сток-сток-сток. Шорх.
[indent] Джоэл любит быть выше других – во всех смыслах. Он любит забирать у людей то, что ему нужно, не чураясь самых грязных способов. Он использует для этого его, Джерри, как инструмент: не как нож, но как яд – медленный, тихий, подобный искушению, которое вскоре сводит с ума и раскрывает все даже самые скрытые страхи и тайные тревоги, превращая их в фобии, что изматывают до помешательства. Он использует его очарование, заставляя улыбаться, он бросает доверчивого мальчишку в самую гущу людских тревог, и Джерри источает безумный аромат одержимости и исступления.
[indent] Шаг. Тишина. Сток-сток-сток.
[indent] Все его альбомы с измятыми обложками, все карандаши, что со временем стали разной длины, где один был все еще почти целым, а другой почти изрисован, все выеденные влажными кистями, старые краски, пигменты которых въелись в пластик коробок навсегда, все изгрызенные кисти с оборванным, изношенным, неприглядно местами облысевшим ворсом – все это осталось в проклятой обители дьявола. Джерри убегал ни с чем, сунув в карман документы, которые выпросил, ссылаясь на то, что ему не продают спиртное и сигареты из-за слишком миловидного и юного лица, и несколько купюр, чтобы, быть может, купить куда-то билет или немного еды… А впрочем, он же помойная птица, которой сойдут и объедки или падаль.
[indent] Вот кем он был все эти годы.
[indent] Шорх.
[indent] Ему не жаль все те рисунки, которые он, как предатель, бросил. Это были, скорее, каракули душевнобольного, который вымещал свои чувства на бумаге, не имея права говорить о них и показывать, что поедает его изнутри на самом деле. Какой прок от лишних вещей, если он все равно сбегает? Все должно быть другим, новым. Или ничего не будет, если Джоэл найдет его скорее, чем разорвется их связь. Грант был неосмотрителен, а может, слишком рад, что смог сломать свою игрушку, сломать ему крылья, чтобы птица не смогла далеко улететь, но все еще прыгала с ветки на ветку. Воля под эмблемой принуждения; длинный поводок с плотно застегнутым ошейником. Как жаль, что ему не удалось понять, что Джерри всегда умел прекрасно лгать и играть роли, которые от него ждали окружающие.
[indent] Нет, не жаль. Джерри точно не жаль.
[indent] Сток-сток.
[indent] Все еще тишина.
[indent] Шорх.
[indent] Неуверенные шаги. За стеклом обшарпанной двери идут редкие прохожие, которым нет дела до парня, в глазах которого горит пламенем на море страх. Джоэла тоже не видно. И черт с ним, пусть провалится в самую бездну!

[indent] Джерри вырвался на улицу и вихрем устремился по ней куда глаза глядят. Он проскочил через дорогу, сопровождаемый оглушительными гудками машин и руганью в его сторону: водители, не ожидавшие увидеть на своем пути сумасшедшего парня, бросившегося под колеса, обзывали его наперебой такими словами, что их прапрабабушки переворачивались в гробах от возмущения. И хрен с ними, у Джерри была цель – вон тот темный угол, узкий проход между домами, вечно скрытый тенью в плотных застройках города. Там он обернулся вороном и взлетел вверх, над крышами, распугав голубей и взбудоражив своих сородичей, что взлетели вслед за ним, и среди которых он на пару десятков секунд смог потеряться, став просто одной из галдящих птиц. Этого хватило, чтобы метнуться в сторону мусорных контейнеров, от них – в другой угол, затем по узкому подходу, в котором воняло дешевой едой из местных забегаловок и гнилыми овощами – ресторанный мусор, любимое лакомство снующих там и тут вечных жителей улиц. А потом он взмыл в небо и рванул куда-то.
[indent] Лишь бы куда.
[indent] Он – нагваль, проклятый, который предпочтет умереть, но свободным. Может, ему удастся добраться до Куско, и он останется там, потерянный для всех, зато без гнетущего осознания убогости собственной жизни. Никогда больше он не станет прислужником того, кто отдал свою душу тьме, ничто не сможет убедить его повторить этот путь. Джерри не боялся быть тем, кем ему было предначертано, пусть даже он никогда не хотел подобного – он просто не желал больше быть ничтожеством в глазах других. Никем – мог. Ничтожным созданием с отобранной волей – ни за что.
[indent] Сколько и куда он летел, Джерри не знал. У него была всего одна цель – сбежать, и он следовал ей, не оглядываясь, не считая километры и не всматриваясь в города, леса и царапины шоссе, расстилавшихся и мелькавших внизу. Летел до изнеможения и позволял себе лишь короткие передышки, мучился голодом и жаждой. Всего несколько раз ворон, проголодавшись настолько, что у него уже не хватало самообладания, хватал еду со столиков зазевавшихся клиентов уличных забегаловок, отлетал со своей добычей подальше, теряя листья салата и вывалившиеся продукты (какое расточительство, но что поделать), и воровато, обеими руками, запихивал пищу в рот, как бездомный, который боится, что у него отберут еду. А затем снова рвался в высь.
[indent] Это был пасмурный вечер. Небо стремительно темнело из-за туч, за которыми едва был заметен ало-огненный закат, и в воздухе уже словно бы пахло дождем. Джерри понимал, что дождь и нарастающий ветер ему помешают, и, несмотря на сильную усталость и ноющие от напряжения крылья, упорно пытался обогнать непогоду.
[indent] Что-то подгоняло его, будто голос интуиции кричал: «Быстрее, лети быстрее!». И он летел, упрямо взмахивая крыльями, и ему казалось, что если он остановится хотя бы на мгновение, уже не сможет продолжить свой путь. Джерри чудилось, будто что-то вот-вот его догонит, прибьет к земле, раздавит и растопчет. Еще немного, повторял он себе снова и снова, еще чуть-чуть, самую малость – и он будет ближе к своей иллюзорной цели. Если бы у него был хоть какой-то ориентир, было бы легче, но нагваля это все равно не останавливало, и он рвался вперед, готовый на все, чтобы сбежать.
[indent] Ветер и усталость прибили его чуть ниже к земле. Впереди мелькали огни дороги, и ворон изо всех оставшихся сил старался держаться той высоты, чтобы не угодить под колеса. Он все еще был быстр, но уже не в силах сопротивляться ветру и изнеможению, что охватило его тщедушное птичье тельце. Он так устал, что уже почти ничего не видел перед собой, и просто послушно мчался туда, куда его направляли воздушные потоки.
[indent] Глупый.
[indent] Совсем рядом шумели авто. Ворон попытался подняться немного выше, над крышами легковушек, пролетел над одной из них и… БАМ!
[indent] Неясно было, что звучало громче: рев разогнавшегося грузовика или удар об его корпус. Джерри даже не успел испугаться – и уж точно не успел бы среагировать. И прежде, чем он что-то почувствовал, мир закрутился в безумном, тошнотворном танце, в котором слились воедино все мрачные вечерние краски и яркие огни, которые теперь ослепляли, словно кто-то светил Джерри яркой лампой прямо в глаза.
[indent] За первым ударом и беспорядочным кувырком в воздухе последовал еще один удар. Птица, мощно отфутболенная грузовиком, беспомощно бухнулась на лобовое стекло другого авто и чуть сползла по нему. Сломанные перья подрагивали на ветру изорванными тряпочками. Ворон и сам представлял собой какую-то бесформенную кашу с клювом, облепленную этими черными, драными перьями. Жалкое зрелище.
[indent] Джерри вдруг перестал чувствовать все, кроме боли и неописуемой досады. Как же так, он отчаянно хотел вырваться из своего заключения, но так глупо погибнет? Сбитый грузовиком. Это даже не смерть от рук Джоэла или его врагов.
[indent] Сучий грузовик…
[indent] Хреновая судьба. Поганая удача.
[indent] Никчемный Джерри.
[indent] «Больно, так больно, – он попытался взмахнуть крылом, перевернуться, подняться, может, взлететь, но… – Мне так больно». В ушах оглушительно шумело, и это был уже не шум машин. Глаза почти не видели: были только какие-то размытые силуэты. Какое там лететь, когда все тело словно бы порубили на множество кусочков? Былое напористое «бежать» превратилось в первобытное, слабое «больно», и уже ничего не было существенно и важно в те самые мгновения, когда разум утонул под одним из самых больших страхов любого живого существа.
[indent] Покалеченная птица дернула нелепо вытянутыми лапками и издала скрипучий звук, больше похожий не на привычный вороний «карр», а на стон, что вырвался из горла сам собой. Еще одна попытка взлететь – и он забил крылом по стеклу, а потом безвольно замер. «Больно».

[indent] Птицы не стонут.
[indent] Как бы ни было невыносимо больно, как бы ни страдало пернатое существо, нет, они просто не умеют этого делать. Ковыляют на разбитых лапах, бьются сломанными крыльями, умирают от невозможности летать и охотиться. Но птицы не стонут.
[indent] Это все выдумки людей, которые приписывают свои собственные качества животным и думают, что звери способны знать и чувствовать то же, что двуногие существа. Люди всегда считали себя самой важной частью мира, всегда решали за других живых существ и оставались уверены в том, что все знают лучше. Даже то, что им никогда не выйдет понять и почувствовать.
[indent] Птицы не жалуются. Они просто пытаются жить столько, сколько позволит им первый попавшийся хищник, который набросится на раненую добычу.
[indent] Но Джерри не был птицей. Так или иначе он все же оставался человеком, проклятым находиться в теле крылатого существа. Может, кто-то возразил бы: это ведь так замечательно – летать. Видеть мир сверху, наблюдать, как человечки, подобно вечно занятым, спешащим по своим делам муравьям, мельтешат там, внизу, на земле. Такие жалкие, маленькие, неспособные поймать рукой существо, которому дано купаться в потоках ветра и заглядывать в небеса чуть глубже.
[indent] Но какой прок от сломанных крыльев?
[indent] Тело сбитой птицы дернулось и покатилось по капоту вниз. Джерри никак не мог это остановить, даже если бы очень хотел: он не был способен даже двигаться, и потому шлепнулся на асфальт бесформенной кляксой. Новая волна боли, такая сильная, что сознание задребезжало с невероятной силой, казалось, могла запросто уничтожить его. А он все еще, по какой-то неведомой причине, оставался жив и жадно глотал воздух. Наверное, последний в его жалкой жизни.
[indent] Бестолковый. Гнался за призрачной надеждой – и вот так глупо теперь лежал, нет, валялся на дороге, моля все силы на свете о скорой смерти, лишь бы перестать мучиться. Кто он теперь? Ничтожество, переломанное, разбитое, каждый вдох для которого дается с такой мукой, будто грудь была разорвана вместе с перьями. Даже если он обернется, останется все таким же покалеченным… Руки, его руки теперь казались просто лишней частью тела. Кто он без них? Что он сможет?
[indent] Лежать в ожидании, когда проезжающий мимо автомобиль переедет его, закончив последние попытки ухватиться за жизнь.
[indent] Над его телом нависла чья-то фигура, и Джерри испытал смесь ужаса и облегчения: вот сейчас, наверное, все и закончится. Его отбросят ногой на обочину, может, скрутят шею из жалости, а то и вовсе посетуют, дескать, гадская птица запачкала капот, а дальше сядут за руль и раздавят тяжелыми колесами, припечатав изуродованное тельце к асфальту. И еще много машин безжалостно и равнодушно придавят гниющие остатки ворона, размажут их по дороге, и память о нем будет окончательно стерта, когда кто-нибудь сгребет это месиво лопатой и выбросит догнивать на солнце куда-нибудь на помойку или под ближайший куст.
[indent] Но зато он будет свободен.
[indent] Однако человек зачем-то подобрал его и унес с собой. Джерри усмехнулся бы в ответ на его слова, которые едва расслышал и даже не до конца понял, если бы мог. Может, нужно было взять немного сил у него, чтобы иметь шанс постепенно восстановиться? Но у нагваля не оставалось собственных сил даже голову повернуть, а глаза накрыла густая пелена, и только едва уловимый запах человека, что наполнил собой все вокруг, и глухой звук двигателя оповестили, что ворона зачем-то поместили в авто.
[indent] Мир исчез. И если бы Джерри мог в этот момент существовать вне безмолвного пространства, он вздохнул бы с облегчением, решив, что умер.
[indent] Но потом мир вдруг снова напомнил о себе – жестоко, страшно и с такой невыносимой болью, что парень пожалел, что все еще существует, отбросив прочь пресловутую тягу к жизни, присущую каждому живому существу под солнцем. Любое прикосновение к крыльям, казалось, могло довести до безумия, а человек воспользовался беспомощностью птицы и расправил их. Хотелось кричать, хотелось клюнуть безжалостного врачевателя, вырваться, и ворон сделал бы это, если бы у него осталась хоть капля воли. Но все, что он мог – тонуть в неистовом потоке мучений и безвольно продолжать жалкое, бесполезное существование.
[indent] Он был птицей, заключенной в невидимой клетке.
[indent] Казалось, мир еще несколько раз сжался до размеров песчинки и раскрылся подобно Вселенной прежде, чем Джерри вдруг почувствовал себя живым. Не изнывающим от боли, что превратилась уже во что-то привычное – настолько она завладела его разумом – а просто слабым. Болезненность постепенно уходила, хоть ее отголоски все еще жестоко выстреливали по всему телу. Тогда-то нагваль и понял, кем был тот человек, который пожалел искалеченную птицу и принес ее в свое жилище. «Колдун, – пронеслось пугающее в голове Джерри. – Что если он знает Джоэла? Что если он вернет меня ему?». Но потом страх немного отступил, ведь как мог человек, спасший полудохлого ворона, стремиться к тому же пути, что и Грант? Вдобавок, кажется, он не знал, что перед ним слуга темного, и это значило, что Джеремайя может просто притвориться глупой птицей и сбежать сразу же, как представится возможность: вряд ли кому-то придет в голову оставить себе взрослого, дикого ворона.
[indent] Он продолжал смирно лежать, лишь изредка сжимая пальцы лап, когда по еще разбитым частям тела расползалась боль. Теперь мир почти не плыл перед глазами, и Джерри мог рассмотреть своего спасителя. За окном беспощадно шумел ветер, тени скользили по лицу мужчины, а взгляд ворона неспешно, словно он боялся, что закружится голова, изучал колдуна. Он поранился. Это ведь не из-за Джерри? Ворону бы не хотелось стать причиной чьих-то ранений. Он же не клюнул человека, не расцарапал ему руку?
[indent] «Не помню».
[indent] Вряд ли у Джерри это получилось бы, ведь он едва мог дышать и все оставшиеся силы потратил тогда на последний взмах крылом – такой же бесполезный, как и вся попытка бежать против бури.
[indent] «Удивительно, – думал нагваль, все так же смирно лежа на диване с раскинутыми крыльями, словно раскрылся перед человеком, покорился ему, когда как обычная птица давно бы уже попыталась вырваться или хотя бы пошевелиться. – Он может лечить других, но не может себя. И некому помочь ему?». Жаль, что Джерри тоже не сможет: это была бы его плата за спасение, благодарность, которую ему все равно не удастся выразить, не раскрыв себя. Даже его перья, ценные для тех, кто знает о нем, будут простым мусором для того, кто считает его простой уличной живностью, каких тысячи вокруг.
[indent] И вместе с желанием как-то отблагодарить колдуна, в голове проклятого вертелась навязчивая мысль: взять немного сил, ведь они точно понадобятся в предстоящем пути. Как только он вырвется. Светлый ведь не заметит, если он возьмет совсем чуть-чуть? Сделать это сейчас, когда энергия перетекает по пальцам и восстанавливает разбитые кости? Или потом, когда колдун уснет?
[indent] Нет, сейчас нельзя. И Джерри, осознав, что уже здоров, перевалился на лапы, распушил перья и встряхнул крыльями, как будто хотел проверить их целостность. Он устал, и после всех потрясений, которые все еще отзывались в сердце и теле дрожью, ему хотелось просто спать. Однако настороженность перед незнакомцем не позволяла вот так бессовестно отдать себя во власть отдыха, главной частью которого был сон. Вдобавок, Джерри все еще опасался, что Джоэл найдет его – ворон улетел недостаточно далеко, чтобы тот не нашел его. По правде говоря, нагваль не представлял, насколько распространяются силы темного над ним, потому что Грант никогда не отпускал парня от себя настолько, чтобы расстояние помешало ему его отыскать.
[indent] Новый день рождения? Даже просто его день рождения отнюдь не был радостным праздником. Скорее, днем, когда на свет появился ублюдок, жизнью которого никто не интересовался, но все хотели ее по-своему контролировать.
[indent] Он наклонил голову и стал ерошить перья, расправлять их клювом, но лишь для того, чтобы исподтишка наблюдать за мужчиной и обстановкой вокруг. Окна закрыты, значит, Джерри не удастся вот так просто покинуть дом. Ко всему прочему, снаружи начался дождь – небо наконец дало себе волю, тем самым нарушив планы ворона. Может, оно и правда к лучшему: он отдохнет, а ночью выкрадет немного энергии у колдуна, обернется и откроет окно. А может, и вовсе выйдет по-человечески через дверь.
[indent] Но стоило человеку упомянуть о виски, как Джерри внезапно осознал, что кроме отдыха и побега его волновала еще одна вещь, и мысль об этом затмила все остальные – он голоден. Чертовски голоден! Сколько ему не удавалось нормально поесть? Украденный, надкусанный уже, плоский, мятый бургер, который он наспех затолкал себе в рот, кажется, вчера, а может, и сегодня, не насытил. Да и что значит этот бургер, когда парень за все эти дни практически не ел? Он так проголодался, что съел, казалось бы, даже объедки с помойки, как бы мерзко это ни звучало и ни было отвратно на вкус.
[indent] Он перестал чистить перья и осмотрелся в поисках хотя бы чипсинки или отгрызенного наполовину батончика, какие нередко валялись в комнате среднестатистического человека. Ничего. Ничего нет. Только алкоголь.
[indent] Птицы лишены человеческих предрассудков и знаний их правил, и это давало свободу Джерри. Он ведь мог почти без зазрений совести, играя роль вороватого ворона, кинуться искать не только еду, но и просто заинтересовавший предмет. Конечно, в первую очередь пернатый обратил бы внимание на небо за стеклом, рванул к окнам, в которые влетел бы с гулким «бум» и сполз, озадаченный, на подоконник. Но Джерри не был тупым пернатым, он понимал, что вот так просто вылететь у него не получится. Поэтому весь его разум переключился на иную цель.
[indent] Птица спрыгнула с дивана. Не полетела, как можно было бы ожидать, а побежала по комнате, перебирая лапками и растопырив крылья, да прямо в сторону предполагаемой кухни. Вороны ведь сообразительные животные, верно? Там, в обители пищи, должно было что-то храниться, и Джерри рассчитывал в наглую стащить какой-то фрукт или, может, пирог. Да хоть кусочек хлеба! Это стало не просто его навязчивым стремлением – это был смысл его существования в данный конкретный момент. Голод дело страшное, он вынуждает делать такие вещи, какие человек в здравом уме не стал бы совершать.
[indent] Добежав до стола, Джерри посмотрел на него снизу верх и подпрыгнул, чуть помогая себе крыльями. Совсем как кот. К огромному его разочарованию столешница оказалась пуста. Ворон пробежал по столу в направлении кухонных шкафов, перепорхнул поближе к ним и…
[indent] «Ничего».
[indent] Не станет же он ломиться в холодильник или открывать дверцу за дверцей. Но есть – правда – очень-очень хотелось, и терпеть голод Джерри больше не мог. Как можно вообще так жить, как этот человек? Даже крошек нет.
[indent] Ворон снова спрыгнул на пол.
[indent] Нет, не так.
[indent] Шмякнулся. Нелепо затормозил раскрытыми крыльями – слишком устал. Как он вообще все это время держался и был способен лететь? Полежав так на полу несколько секунд, он все же собрался с силами, подобрался, несколько раз подпрыгнул, силясь взлететь, и когда у него это вышло, неловко, будто птенец, только-только впервые сорвавшийся из гнезда, вернулся в комнату. Ворон – не воробей, птица большая, и не имея возможности свободно летать на небольшой площади, способен устроить погром разного масштаба. Джерри метался по комнате, как неповоротливый мешок с крыльями; он сам не очень понимал, что ему нужно, зачем он это делает. Не нашел пищу в доме? Значит, нужно найти ее где-то еще, а для этого необходимо вырваться из клетки.
[indent] Он в очередной раз неуклюже шлепнулся, сбрасывая что-то на пол. Подпрыгнул так слабо, что даже тяжелые, упрямые взмахи крыльями не помогли, и когтистые лапы мазнули по дивану в попытке уцепиться за него. Еще один прыжок, еще несколько взмахов…
[indent] Бом!
[indent] Окно встретило его холодной прозрачной стеной, за которой поливало дождем. Джерри вдруг запаниковал. На него липкими оковами навалилось осознание, что он в западне; изъеденный страхами и напряжением разум подвел его, пробудив первородные инстинкты. Он дернулся, совершил попытку разогнаться и вдруг понял, что летит прямиком в сторону шкафа, заставленного бутылками с алкоголем, и остановить этот разрушительный полет уже не в силах.
[indent] Катастрофа… «Нет-нет-нет-нет!» – завопило внутри, и Джерри не нашел ничего лучше, кроме как отдаться воле судьбы и растопырить крылья. Наверное, колдун решит, что он не просто птица-болван, а убийственно безмозглый да вдобавок еще и неуклюжий неудачник.
[NIC]Jerry Carr[/NIC][AVA]https://forumavatars.ru/img/avatars/0019/79/17/124-1653592563.jpg[/AVA]
[SGN] In eternity, where there is no time, nothing can grow. Nothing can become. Nothing changes.
So Death created time to grow the things that it would kill.
Your resistance is interesting, but ultimately futile.
Whether now at my hands, or a hundred years hence… you will die.[/SGN]

[indent] Катастрофа не случилась. Оно и к лучшему, ведь иначе колдун мог лишиться запасов успокоительного, а ворон – жизни. Если бы его не убили осколки, то уж точно этот человек, пусть даже его руки дали новую жизнь разбитой птице.
[indent] Страх всегда был знаком Джерри. Сначала он боялся, что его не любят. Потом – что бросят. После этого он боялся одиночества, но раз за разом, переживая каждый свой страх и пряча все их где-то в глубине своей маленькой душонки, находил все новые и новые ужасы, которые преследовали его подобно тени. Он страшился Джоэла, и теперь каждый момент своей жизни с дрожью ожидал, что темный найдет его, ждал расправы за непослушание, предательство, самовольность и жажду свободы.
[indent] Он боялся голода, ломающего его сознание изнутри и принципы; сильного ветра, бьющего по крыльям, как будто не только хозяин не хотел его отпускать, но и стихия; боялся шумных улиц и людей, которые ненавидели галдящих птиц. Боялся даже себя, своего проклятья, которое не заслужил, и сил, которые были даны ему с этим проклятьем. Джерри боялся того, что может убить – даже если не своими руками и не по своей воле. Он боялся так многого, что уверенно скрывал все это за широкой улыбкой и ложью, которой обильно сыпал перед собой, будто это могло его как-то спасти от безумия.
[indent] Вокруг него было засеянное поле страхов. Нет, это было вязкое болото, что затягивало в трясину и чавкало под ногами, оседая на них тяжелой грязью.
[indent] А этого человека он не боялся.
[indent] Сам себя убедил, что тот, кто способен излечить существо, о котором никто бы и не подумал волноваться, не может причинить боли и зла.
[indent] И в один миг все изменилось. Не успев влететь в шкаф с бутылками, демонстрируя тем самым феерический фокус дебилизма и неуклюжести, Джерри вдруг метнулся в другую сторону, но на этот раз не по своей воле. В его груди все похолодело, словно лютый, жестокий, колючий в тысячу ледяных игл мороз вдохнул в него смертельную часть себя. На миг нагваль забыл, как дышать, перед глазами все потемнело от страха, а в голове мелькнуло: «Он меня убьет?». Всего одно мгновение может все переменить. Какая ирония жизни…
[indent] Колдун ведь и правда мог убить его, направив слабое птичье тело в стену. На этот раз Джерри вряд ли решат исцелить, иначе это могло бы уже превратиться в трагикомедию: разбить, чтобы потом собрать по частям. Кому такое нужно? Разве что конченному садисту, которому нравится бесконечно наблюдать за мучениями тех, кто не может дать отпор.
[indent] Как стянутая белая лента¹ на шее младенца.
[indent] «Как Джоэл Грант».
[indent] Но даже он не ломал Джерри. Лишь надламывал, постепенно откусывал по кусочку его воли, наслаждался шаг за шагом растущей беспомощностью, но при этом оставлял частичку жажды к жизни. Как злобный хозяин псины на цепи, которая изредка получает ласку, короткое поглаживание за ухом после сотни пинков, ругательств и лишений.
[indent] И за тот короткий момент, когда его отшвырнули, как вещь, Джерри успел испугаться человека. Он больше ни о чем не мог думать, даже разочарование не успело родиться в его сердце, потому что вместо ожидаемой боли ворон ударился обо что-то мягкое. Может это его собственное раздавленное тело? «И что, вот это конец?..» – подумал парень… и обнаружил себя на подушке. «А нет, диван». Он удивленно крякнул выбитым из легких воздухом. «Сам кретин», – хотел бы он сердито ответить, но только и мог, что развалиться, растопырить перья и обиженно зыркнуть на мужчину. Впрочем, вряд ли птицы могут изображать обиду, так что пернатый просто смотрел на колдуна.
[indent] Он притих и нахохлился. Хотелось провалиться, проскользнуть через плотную ткань, слиться с мебелью и стать просто досадным воспоминанием в памяти разозленного спасителя. Человек пугал его. Иная птица бросилась бы прочь, начала биться об окна в попытке вырваться и спасти свою жизнь, но Джерри только испуганно притаился и часто дышал, все еще взволнованный не только мыслями о заключении, но и неожиданными действиями человека.
[indent] Новая волна ужаса прокатилась от хвоста до клюва, когда колдун снова поднял руку. Ворон вжал голову и попытался попятиться, но лапы предательски заскользили в воздухе, лишив его возможности сбежать. Хуже этого было то, что мужчина догадался, кто перед ним.
[indent] Или нет?..
[indent] «А что, если он понял? Что, если понял? – паника сковала Джерри, и он подумал, что было бы правильно обернуться и больше не играть этот спектакль, но остановил себя. – Если сделаю это, неясно, как он отреагирует. Вдруг он просто…».
[indent] Минуточку. Обычно у колдунов были компаньоны, но рядом с этим не болталось никого: ни котика, ни песика, ни... птички. «Змея?». О, нет, только не змея! Может, у него вообще лошадь? Таракан? Нет, точно не таракан – он тут не выжил бы без еды и погиб смертью голодных, даже несмотря на легендарную выживаемость. Ничто вокруг не намекало о присутствии какого-либо животного, а ведь будь они, хоть где-то да нашлась шерстинка или перо. Не считая следов самого Джерри. Рыбка? Конечно, тональ мог и на прогулку выйти, но к чему тогда говорить, что у ворона улучшится интеллектуальная составляющая, стоит ему стать человеком? Очевидно же, что мозг у него один на оба облика, подумаешь, в птичьей черепушке он кажется меньше. Колдун должен знать премудрости таких существ. «Он хочет сделать меня своим тоналем? – начал понимать парень. – Пф, его ждет большое разочарование». Нужно было бежать. Сначала дождаться, пока мужчина уснет, затем выбраться из дома, а пока лучше вести себя тихо, чтобы он не…
[indent] «Не нужно меня связывать!». Ворон помотал головой в ответ колдуну, забывшись, что он просто тупая птица, и человеческая речь ему понятна лишь как набор определенных звуков и интонаций, которые он может запомнить в роли дрессированной зверюшки.
[indent] Ворон замер. «Черт…». Затем помотал головой снова, быстрее, как это делают птицы, поерошил крылья, словно смахивал с них что-то, и понадеялся, что человек решил, будто ворон просто приводит себя в скромный порядок после нового потрясающего во всех смыслах полета. Это было не так-то просто сделать лежа на подушке, но Джерри очень старался вести себя как обычная птица. Несмело, не сводя с человека глаз, нагваль уселся на подушке так, словно она была его гнездом, показывая всем видом, что больше не попытается устроить в комнате бардак. Такой трюк мог сработать с собакой или кошкой, и оставалось надеяться, что ему поверят, ведь вороны считались умными животными.
[indent] Колдун ушел. Ненадолго, и он был совсем рядом, но этого хватило бы Джерри, чтобы шмыгнуть вниз, к входной двери, однако он решил пока ничего не предпринимать, напуганный нетерпением и жесткостью, проявленной к нему. Понять мужчину было просто, он оберегал и выпивку, и мебель, и птицу, но его взгляд и угроза, которую он так – пока – и не исполнил, остались в сознании нагваля зудящим напоминанием, что ему не стоит пытаться что-то сделать до наступления ночи. Джерри гипнотизировал окна, рассматривал замки на них и размышлял о том, каким образом выберется из дома.
[indent] Стресс мог немного успокоить поистине убийственный голод, но вместо этого парень захотел есть еще сильнее, а вместе с этим его охватила еще и не менее чудовищная жажда. Ворон скуксился, он поглядывал на человека так, будто вот-вот начнет ворчать. Ведь любой на месте спасителя бедного животного в первую очередь попытается его накормить и напоить, если животное в состоянии принимать пищу. А этот только сам заливается алкоголем и ходит туда-сюда.
[indent] Ходит и пьет. И отпускает недовольные реплики в сторону птицы. «Вылечил. Вот взял бы и выпустил. Зачем держишь здесь? Тоналя себе хочешь? Возьми кота, пусть искусает и исцарапает тебя всего… сволочь». Джерри хотелось хныкать из-за голода и тревоги, которая никак не желала уходить. Может, ему и правда стоило бы признаться, кто он: так они с колдуном решили бы сразу все вопросы и быстро разошлись каждый по своим делам.
[indent] Он не любил недомолвки. Гораздо правильней и проще решить все как есть, не утаивая, не прячась за иллюзией ситуации, которая каким-то образом решится сама собой. Жизнь учила очень ценному уроку: не жди, а делай, и если сомневаешься, поступай так, чтобы уйти с минимальными потерями.
[indent] Но если Джерри признается сейчас, у него, вероятнее всего, не будет возможности получить немного силы от колдуна. Мужчина в лучшем случае вышвырнет его из дома, ему будет все равно, насколько на самом деле обессилен проклятый. Вряд ли нагваль станет для него желанным гостем.
[indent] – Кар! – ответил ворон на очередные обидные, путь и не лишенные истины, слова человека.
[indent] А вдруг и приложило головой! Неудачливый пернатый влетел в грузовик, а потом в авто светлого, а после еще и на землю упал. Странно, что Джерри все еще был в себе после такого и не пытался пробить дыру в стене, долбясь в нее клювом, как дрозд на дереве. Вдобавок, он пережил не самые приятные впечатления, был напуган, изнурен болью и пребывал в состоянии крайней досады из-за отсутствия хоть чего-то съестного в этом доме. Его тоже можно было понять.
[indent] А еще где-то был разъяренный Джоэл Грант, который совершенно точно уже давно искал свою зверюшку и по какой-то невероятной причине все еще не нашел Джерри.
[indent] Наблюдать за человеком больше не было сил. Ворон слез с подушки, аккуратно, настороженно, но быстро прошествовал по спинке дивана, спрыгнул на руку колдуна и тут же, чтобы мужчина не успел его прогнать, связать или отшвырнуть снова, плюхнулся клювом в его стакан. Может, хоть так он поймет, чего хочет ворон? В самом деле, не прибьет же он птицу, которая к нему в каком-то роде дружелюбна.
_______________

¹ - маленькая отсылка к Амелии Дайер

[indent] Человеческое тепло – это очень ценный дар, данный высшими силами. Кто-то скажет: нет ничего удивительного в том, что тело теплое, ведь оно живое. Но для того, кто мало знал о чьем-то тепле, оно всегда, даже через простое прикосновение, кажется чем-то особенным, недосягаемым, незаслуженным и оттого чрезвычайно прекрасным.
[indent] Чужим.
[indent] Чуждым.
[indent] Таким ярким, что слишком досадно, когда оно исчезает, оставляя на коже лишь быстро угасающее воспоминание о мгновениях живого.
[indent] Даже через ткань рубашки, своими грубыми птичьими лапами Джерри чувствовал тепло. Не родное, не вызывающее трепета где-то за решеткой ребер, рядом с сердцем, не провоцирующее приятную дрожь, что одновременно вынуждает сжаться всем телом, будто бы от желания сохранить, уберечь приятное подольше, и распрямиться, словно так можно получить еще больше. Просто тепло чьего-то тела. Но и это ощущение, длившееся всего несколько секунд, было похоже на напоминание о том, что сам Джерри все еще существует именно в этом мире: жестоком, но вечно восхитительном.
[indent] Пить незамысловатый коктейль нагваль не хотел, пусть давно и не употреблял чего-то приятного на вкус. Однако напиток чувствовался на языке – он попал через неплотно сжатый клюв. Гулкая капля шлепнулась обратно в стакан, когда ворон, вынырнув обратно из него, пощелкал клювом, будто смакуя, и тихо чихнул – «тсю»¹.
[indent] – Крр, – крякнул он в ответ на птицу-алкаша.
[indent] Ну, а что, есть же пернатые, которые обожают есть забродившие ягоды. Ко всему прочему, он играл роль уличной птицы, а они употребляют все, что найдут. Вдобавок, колдун сам предлагал ему выпить, так почему же сейчас недоволен? Джерри мысленно усмехнулся: «Это было странно, но еще страннее было бы, прими я его предложение».
[indent] Надежда на то, что мужчина поймет намек, испарилась так же быстро, как тепло, которое у ворона отобрали, грубо стряхнув его с руки. Парень, само собой, не ожидал, что колдун умилится смелости птицы или терпеливо решит продолжить этот неожиданный контакт. Не желая навязываться, Джерри послушно спрыгнул обратно на спинку дивана, даже в таком простом движении ощущая ноющую усталость, которая никуда не делась. Казалось, короткий отдых должен был взбодрить, но голод только все усугубил. «Вот дубина», – ругнулся Джерри, поняв, что мужчина так и не сообразил, что у него пытался выпросить крылатый пациент. Ну и кто из них в итоге дурак?
[indent] Человеком Джеремайя, может, и спросил бы прямо, хоть ему было бы очень стыдно, и гордость была бы позорно затоптана одним лишь глупым желанием хоть слегка перекусить. Он не любил чувствовать себя слабым, уязвленным и жалким, несмотря даже на то, что такие моменты были ему привычны. Но сейчас кем он был? Животным, примитивным, хоть и сообразительным, существом, которому только и остается, что нагло топтаться рядом и наводить беспорядок в попытках вырваться или найти что-то, что его может заинтересовать. Обычный уличный бродяга, наверное, стал бы пытаться поклевать все, что так или иначе могло показаться ему съестным, расковырять кусок стола или какие-то яркие предметы, отдаленно похожие на орех, кусочек овоща или мяса…
[indent] Но ведь он… А кто он?
[indent] Такой же бродяга, пытающийся спасти свою жалкую, совершенно никчемную жизнь. Но это хотя бы значило, что Джерри еще не отчаялся.
[indent] Все, что ему теперь оставалось – мучительное ожидание. И когда мужчина начал раздеваться, нагваль с надеждой замер: может, колдун собирается спать? Еще немного, и Джерри осуществит свой план, вырвется из этого дома и отправится в путь дальше… Все еще не зная, куда, все еще страшась, что Джоэл его найдет. Он с тоской глянул в окно, за которым барабанил беспощадный дождь, и с сожалением подумал, что ему не хочется покидать этот дом. Вопреки тому, что хозяин жилища был не особенно приветлив, здесь не было давящего чувства неуюта, и несмотря на то, что еще совсем недавно парень паниковал, посчитав, что его заперли, что он попал в ловушку, теперь он с удивлением обнаружил, что ему в этом доме нравится гораздо больше, чем там, где он был с Грантом. Да, пожалуй, причиной мерзкого дискомфорта, где бы это ни было, все же оказался темный, словно бы Джоэл отравлял своим присутствием, своим дыханием, запахом и вообще существованием любое пространство, где находился. Он мог быть очаровательным, он неизменно привлекал внимание и завлекал, он мог притвориться милым, доброжелательным и обворожительным, он зачаровывал и интриговал умом, обезоруживал и пленял интересными разговорами, придумывал невероятные истории, которые казались одновременно фантастическими и реальными. Он был именно таким, чтобы притягивать к себе внимание, а потом, как огромный, злобный паук, уже не отпускал из своих липких, смертоносных сетей. А этот колдун оказался искренним: искренне раздражительным, искренне недовольным, искренне дерзким, но все-таки не лишенным искренней доброты, о которой, возможно, сам не знал. Он отшвырнул ворона, угрожал ему и ворчал, однако излечил дурную птицу. Что это, если не проявление благородства и сострадания?
[indent] «Все равно он дубина. Дурак. Хм… А мы подходим друг другу – два придурка-неудачника», – хохотнул про себя Джерри, на мгновение вновь обратив внимание на перебинтованную руку.
[indent] Он не забыл страх перед человеком, но вместе с тем же испытывал к нему более теплые чувства, чем к Джоэлу. Нет, их нельзя было сравнивать – и дело вовсе не в различии намерений и магических направлений. Они в принципе отличались друг от друга настолько, что это чувствовалось, несмотря на то, что Джерри совсем не знал целителя.
[indent] «Вот бы задержаться здесь еще немного», – думал парень, поглядывая на комнату и подмечая детали.
[indent] Самой главной деталью помещения, однако, был сам владелец дома, и Джерри то и дело возвращался к нему глазами.  Наблюдательность и внимательность – черты, присущие творческим людям, и Джерри не был исключением. Ему все равно нечего было делать, а еще очень хотелось отвлечь себя от страха и напряжения, от усталости, голода. Вдобавок, он, что бы там ни думал о человеке перед ним, но все же опасался его и предпочитал не упускать из виду, чтобы иметь возможность как-то себя защитить. По правде, опасался он всех, хорошо усвоив за свою короткую жизнь, что доверие зачастую ни к чему хорошему не приводит. И совсем не важно, что сам он не единожды спотыкался об эти грабли.
[indent] Но и хорошее все же случается. Парню могла не улыбнуться удача с побегом, он мог беспомощной грудой разбитого мяса остаться на дороге и вскоре погибнуть, колдун мог не заказать еду. «Курица? – обрадовался нагваль и даже попружинил на лапках, будто по-птичьи пританцовывал. – Да еще и большая! Неужели он все-таки понял?». Джерри надеялся, что это и правда так, а большая порция значила, что и ему может достаться кусочек.
[indent] Курица. Как много, оказывается, могло значить это простое слово, как вкусно было само упоминание обычной еды. Если бы Джерри сейчас был в облике человека, его живот точно издал бы жалобный вой, способный оповестить всю округу о том, насколько он проголодался.
[indent] Настроение стало лучше, но ворон старался оставаться тихим – и тупым. Зачем портить впечатление человека, когда не было причины показывать себя другим и демонстрировать неожиданные навыки? Дуракам везет, дуракам легче прощают проступки, потому что ничего с ними уже не сделаешь и бесполезно злиться и роптать, ведь невозможно научить дурака, как и объяснять ему то, что он все равно не поймет. В особенности это занятие бесполезно по отношению к животному. Джерри рассчитывал именно на это: как птица он мог нагло стащить кусочек еды, окунуть клюв в напиток и навести беспорядок в попытках исследовать комнату. Он мог рассматривать человека почти без стеснения, по крайней мере, мужчина все равно не поймет, что нагваль смущен и восхищен его внешним видом. «Как Аполлон, – подумал парень. – Жаль, что у меня нет альбома и карандаша». Жаль, что он не мог просто спросить, не хочет ли колдун побыть моделью для художника. Джерри, не имея возможности вновь услышать шорох скользящего по плотной бумаге графита, начал представлять, как бы он штриховал каждый изгиб тела, складки тканей, прилегающих к коже, повторяющих формы фигуры, как бы он обозначил тени и белизну рубашки. Затем он вспомнил, как выглядел мужчина до того, как расстегнул пуговицы. Белая рубашка, бабочка… Кто он? По одежде нередко можно понять, чем занимается тот или иной человек, и речь даже не о понятной униформе. Может, этот колдун музыкант? Его пиджак с длинными, острыми полами, остался где-то в авто или даже в концертном зале, запакованный в целлофан, чтобы не запылиться и не помяться. В доме не было заметно музыкального инструмента, как, например, фортепиано или скрипка. Может, виолончель? Ах, да, у мужчины поранена рука, как он может играть теперь? Или он официант в хорошем ресторане? Может, он был на каком-то празднике? На свидании?
[indent] Вариантов всегда так много, а ответов – нет. Но к чему они тому, кто скоро покинет это место, оставит позади город и унесется еще дальше? Однажды они оба, и Джерри, и этот человек, забудут друг друга. Лишнее любопытство было ни к чему.
[indent] Размышления были прерваны характерным звуком распахнутой двери на улицу, через которую в комнату ворвался ветер и запах дождя. Мужчина решил отпустить птицу или не боится, что ворон воспользуется этим и улетит? Джерри непонимающе наклонил голову, вглядываясь в стремительно падающие с неба дождевые капли, что барабанили по террасе, затем в лицо колдуна.
[indent] Он прогонял ворона.
[indent] Все-таки птица не была нужна ему. Все-таки он просто хотел вылечить ее и избавиться. С одной стороны, Джерри почувствовал облегчение, но с другой, ему отчего-то стало грустно. И этот человек не хотел, чтобы он не был рядом с ним, и этот человек предпочел забыть о его существовании. «Но ведь это правильно, – оправдал его Джерри, прекрасно понимая, что колдун вообще мог даже не подобрать подбитое животное и был бы, в общем-то, прав. – Ему не нужен грязный уличный ворон. Он и без того сделал уже много. Все верно. Странно, что меня это вообще задело». Парень засмеялся бы, но мог хмыкнуть только в собственных мыслях. Он знал, что ему нужно уйти, ведь это неправильно – навязывать свое общество, тем более такое.
[indent] Однако он попятился.
[indent] – Крра!
[indent] У него было три причины остаться здесь еще ненадолго: снаружи поливал дождь, а ветер отпинал бы ворона подобно злобной тетке с веником; Джерри нужно было отдохнуть и набраться сил; он хотел воспользоваться возможностью и вытянуть немного энергии у колдуна – упускать такой случай очень не хотелось.
[indent] А еще… «А как же курица? Он все-таки не поделится?».
[indent] Разочарование. Чувство жалости к себе.
[indent] Как же так? Джерри так ждал этого момента… Но судьба, точнее, мужчина решил иначе. Неудачниками не становятся – ими рождаются.
[indent] Ворон еще раз взглянул на открытую дверь, потряс крыльями, взъерошил перья, будто ему совсем не нравилась промозглая погода, и спрыгнул в свое «гнездо» в виде подушки, где нахохлился и прикрыл глаза, ясно давая понять колдуну, что никуда он не полетит, как бы мужчина этого ни хотел. «Бросаться под машину? Как будто я это сам устроил. Пф, – птица и в самом деле фыркнула. – Ничего, не стану я тебе надоедать, светлый, потерпи еще немного и постарайся уснуть пораньше. Чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее исчезну и я». Воспоминания о недавнем событии на дороге отозвались фантомной болью в крыльях, как будто они все еще не восстановились до конца. Джерри так был потрясен и тонул в болезненных, сводивших с ума ощущениях, что не до конца осознавал, что с ним произошло. Теперь же до него начало доходить, и по всему телу пробежала неприятная дрожь: его руки были переломаны, и если бы не этот человек…
[indent] Пугающие мысли сдавили грудь, не позволяя свободно дышать. «Хорошо, что колдун этого не знает». Хорошо, что он вообще ничего не знает о Джеремайе. И не узнает – и это тоже прекрасно. Парень постарался сам себя успокоить мыслями о еде и отдыхе, о том, что у него все получится, но паника то и дело будоражила его сознание предательскими «а если нет?».

_______________

¹ - как чихает ворон(а) раз, два, три

[indent] Люди всегда слишком самоуверенны. Они понятия не имеют, что думают даже те, кто живет рядом с ними, что уж говорить о животных, которые не могут высказаться понятной человеку речью. Но несмотря на это, двуногие остаются уверены в том, что понимают братьев меньших и, удивительно, воображают, что знают, о чем они думают и что замыслили. Воистину просто непроходимое высокомерие!
[indent] «Фу, как грубо», – фыркнул Джерри, не способный даже понятный всем жест показать в ответ на обзывательства. Он просто хочет отдохнуть, ничего больше. Почему сразу ссыкло? Он разумно рассудил, что под дождем будет не так комфортно, как в теплом доме, на мягкой подушке, на которую его, кстати, колдун швырнул сам. И в дом свой тоже он сам притащил ворона, а теперь ходит с недовольной миной и грубит. Неужели спокойная птица, которая заняла крошечный кусочек места, никак не стесняя этого человека, хуже бешеной крылатой бестии, которая могла начать летать по всему дому, разбрасывать и грызть вещи, клеваться и наводить настоящий хаос? «Понимаю твое желание побыть в одиночестве, но я просто птица. Завтра меня здесь уже не будет. Просто дай мне немного отдохнуть, раз уж решил спасти».
[indent] Это было нагло со стороны Джерри, но он правда был очень благодарен за все, что для него сделал колдун. К сожалению, мужчина никогда не узнает об этом, а нагваль не сможет ничего для него сделать в ответ, и это немного беспокоило парня – вот только здесь он был бессилен. Иногда в жизни случаются такие моменты, и как бы ни было печально, с ними приходится просто смириться.
[indent] Ворон почувствовал, что его начинает сковывать сон, однако настороженность звенела в голове тревожной трещоткой, и Джерри то и дело поглядывал на человека. И когда он поймал весьма неоднозначный взгляд, испугался еще сильнее, напрягся, готовый сорваться с места и взлететь, если ему позволят уставшие крылья. А если нет, он попытается отпрыгнуть, спрятаться, может, все-таки подняться вверх и… «И он снова пульнет мной в подушку. Или в стену. Или на улицу. Красиво лететь буду, наверное».
[indent] Но ничего не произошло.
[indent] Мужчина просто ушел в другую комнату. Ворон проводил его непонимающим взглядом: зачем угрожать, замахиваться, но в итоге все равно ничего не делать? Он по жизни такой – только говорит, но не следует своим словам и обещаниям? Или это попытка запугать животное, которое, будь Джерри реально животным, все равно ничего не поймет и только начнет воспринимать животное побольше, на двух ногах, агрессором, что может спровоцировать ответные действия?
[indent] Человек пошел в спальню и заперся там. Он что, стесняется птицы? Не хочет, чтобы ворон мешал ему спать? «Спать? Он пошел спать, – Джерри встрепенулся, но потом вспомнил: – А как же еда? Нет, он точно не для того ушел». И правда, вскоре послышался глухой шум воды. Парень огорчился: он уже понадеялся, что сможет совершить задуманное; затем огорчился обратно, сообразив, что как только исполнит план, ему нужно будет исчезнуть из жизни колдуна и отправиться дальше в путь, о котором он на несколько мгновений даже забыл. А ему так не хотелось покидать этот дом… На этом огорчения не закончились, потому что Джерри понял, что ему тоже хочется принять душ и смыть с себя всю ту пыль, которая осела на перьях за время его отчаянного побега. Он бросил взгляд на террасу, на дождь, который продолжал размеренно поливать землю – вот его душ, прохладный, с запахом травы и мокрого песка.
[indent] Как раз то, чего достоин житель с улиц.
[indent] Кап-кап-кап.
[indent] Шлеп-шлеп-шшшурх.
[indent] Шум воды за окном и едва различимый за закрытой дверью плеск усыпляли так настойчиво, что Джерри совершенно не мог сопротивляться. Он не заметил, как провалился в глухую дрему, наполненную неясными образами, которые приходят на грани сна и яви, ничего не значат, но всегда выглядят так, словно происходят на самом деле, окутанные вязкой пеленой нереальности. За ними следует провал в темноту, в которой время течет по-своему, и невозможно предугадать, когда проснешься: через пару минут, в конце очередного беспокойного сна – или никогда.
[indent] Много раз нагваль мечтал просто не проснуться, чтобы таким незамысловатым способом стать свободным и избавиться от гнета амбиций и злобы Джоэла. И каждый раз его глаза снова распахивались, а приятная тишина в незыблемом Ничто исчезала в тот же миг, оставив после себя только сожаление и холод. Бесполезно было задаваться вопросом «за что?», который преследовал ублюдка Фрэнсиса Уоллера всю жизнь. Просто так. Просто потому что судьба зачем-то решила отыграться на Джерри.
[indent] Кап-кап-кап.
[indent] Шумел ветер. Его было недостаточно, чтобы прогнать плачущие облака.
[indent] Ничего не было достаточно.
[indent] Может, это вовсе не тепло и уют чужого дома держали здесь ворона, не голод и не внезапная возможность передохнуть. Может, это была странная забота чужого человека, грубияна, ворчливого колдуна, который не прогонял птицу силой, хоть и мог это сделать. И Джерри, как безрассудный мазохист, ловил эти крупицы, которые ему казались огромными кусками посреди бесплодного, пустынного мира его жажды быть частью мира обычного – такого обычного, который был у каждого, кто не был так же несправедливо одинок.
[indent] – Ты еще тут? – спросил его мир.
[indent] Его мир.
[indent] «Да, зачем-то еще тут», – ответил Джеремайя, но мир услышал сонное воронье кряхтение – «крр…».
[indent] Только вот мир никогда не задает вопросы, и нагваль через дрему вдруг понял, что что-то не так. Он дернулся, резко открыл глаза, не сразу сообразив, что происходит. Его разбудил Джоэл? Внутренний страх, ставший уже частью жизни Джерри, который сопровождал его с осточертелым постоянством последние несколько лет, прокатился от клюва до когтистых лап.
[indent] Нет, это не Джоэл.
[indent] «Аполлон?» – первое, что пришло в ужасно уставшую голову парня. Он долго и пристально смотрел на колдуна, ощущая что-то совсем ему непонятное. Это было похоже на смесь испуга после резкого пробуждения и восторга. А может, это просто сердце, что часто билось, и из-за того организм реагировал слишком беспорядочно, возбужденно, нервно. «Красивый», – заключил Джерри, теперь убедившись в том, что человек перед ним мог бы стать отличным примером стройного и крепкого тела для рисования. Преимущество Джеремайи было в том, что натурщик был только его, потому что больше в помещении никого не было, словно вся аудитория была отдана только им двоим. Недостаток был… во всем прочем.
[indent] Будь он человеком, его взгляд точно осудили бы: невежливо вот так неотрывно – тщательно – рассматривать малознакомого человека без причины. Однако у Джерри было очень полезное прикрытие: сейчас он не был человеком, а значит, никто не упрекнет его в нарушении границ, не скажет, что он неделикатный или еще хуже. Все, что оставалось художнику без инструментов и возможности запечатлеть увиденное на бумаге – это изучить, запомнить то, что ему хотелось бы изобразить. Этим он и пользовался.
[indent] «Ты странный, – обратился нагваль к человеку, хоть тот его не слышал. Каждый из них говорил в этот вечер с собеседником, который его не понимал или не мог ответить. – Животным нельзя алкоголь. Тебе правда нужен пьяный ворон в доме?». Если птица не отравится напитком, если не шлепнется сразу спать, то совершенно точно наведет беспорядок. Зачем колдун продолжал настаивать? «Ладно, хорошо, я выпью его, когда ты пойдешь спать», – фыркнул Джерри. Это, конечно, будет неожиданно для мужчины, когда он проснется и обнаружит пустой стакан, но, нагваль был уверен, найдет какое-то оправдание, а на следующий день и вовсе забудет обо всем.
[indent] Было похоже, что с присутствием ворона смирились: на него на какое-то время перестали ворчать, не пытались выгнать и даже больше не угрожали. Тишина и шум дождя, размеренное человеческое дыхание, почти даже неощутимые движения усыпляли снова, и Джерри не заметил, как опять задремал. Казалось, он может вот так проспать больше суток, восстанавливая силы, но понимал, что не может этого себе позволить. Может, несколько часов сна, пока колдун останется бодрствовать, придадут достаточно сил, чтобы не проваливаться в сон при каждом, даже не самом для этого подходящем, случае. Его усталость была похожа на такую, когда стоит лишь закрыть глаза – и ты уже отключаешься: стоя, сидя, принимая теплый душ и даже моя посуду. Такое он испытывал, когда учился в колледже, во время экзаменов и просмотров; стоит несколько раз пропустить занятия, бессовестно протусить пару вечеров – и все, у тебя целый ворох недоделанных работ, и приходится догонять бессонными ночами. Тогда парень мог засыпать прямо в транспорте, едва сев и прижав к себе тубус или папку с работами, и проехать так до самого конца, пока ему каким-то чудом не удавалось очнуться недалеко от нужной остановки. И как же было прекрасно завалиться спать прямо в одежде после тяжелого дня и оценивающих взглядов преподавателей, которые утомляли еще сильнее нервозностью и страхом, что ты не справился.
[indent] Теперь Джерри казалось, что та усталость была не такой страшной, как он всегда думал. Гораздо страшнее было, когда Джоэл истязал его, вынуждая делать то, что ему было нужно. И еще хуже он чувствовал себя сейчас, пролетев столько времени и километров, испытав ужас боли после встречи с грузовиком и каждое мгновение своей жизни проживая в страхе.
[indent] Он все еще держался, и это удивляло его самого.
[indent] Кап-кап.
[indent] Как прекрасно просто вслушиваться в шепот дождя. Как замечательно вот так дремать в тепле и уюте, на мягком диване рядом с притихшим человеком. Было бы потрясающе, если бы он был кем-то достаточно близким, чтобы подобраться к нему поближе и почувствовать тепло, чтобы медлительные пальцы неспешно перебирали волосы, как это делала бабушка. «Ты все еще такой ребенок». Но ведь это и правда было бы чудесно.
[indent] Звонок в дверь разбудил его и напугал: в первую секунду Джеремайя решил, что Грант его нашел, но тут же вспомнил про курьера с едой и успокоился. Сон отступил, живот скрутило с такой силой, что птица едва не закричала от нетерпения. Он почувствовал запах пищи еще до того, как колдун вернулся в комнату, подскочил на подушке и затоптался на ней, весьма вдохновленный предстоящим долгожданным ужином. «Пицца? Не курица? – удивился нагваль, но обрадовался только сильнее. – Пицца – это даже лучше! Все сразу!».
[indent] Лучше и быть не могло.
[indent] «Нормально-нормально!» – ликовал Джерри. Будь он в человеческом обличье, еще бы и засмеялся: очаровательно, по-детски, немного смущенно, стыдливо, но с искренней радостью.
[indent] – Кар! – ответил ворон и повторил, сделав шаг поближе к человеку: – Кар!
[indent] Он и не пытался залезть в коробку самостоятельно, и от грозного вида мужчины хотелось звонко рассмеяться. «Охраняешь свое сокровище? Не будь жадиной, всего кусочек, ну, пожалуйста». Птица продолжала топтаться рядом, чуть помахивая слегка растопыренными крыльями, но под руки не лезла. И когда, наконец, долгожданный кусочек направился к нему, Джерри аккуратно схватил его клювом, хоть на самом деле хотелось наброситься и тут же проглотить все сразу.
[indent] «Да в смысле?.. Если не хочешь, чтобы я заляпал твой драгоценный диван, что ж ты мне тарелку не принес? Идиот… Ну, и как мне это есть тогда?». Ворон повернул голову вправо, затем влево, но ничего подходящего не нашел. Да и не стал бы искать с пиццей в клюве, которая изогнулась и рисковала растерять всю начинку как раз вот на этот диван. Но человек же не признает, что сам дебил…
[indent] Парню ничего не оставалось, кроме как воспользоваться подручными средствами. Он прыгнул на стол рядом с коробкой, подцепил лапой крышку этой коробки, наступил на нее, чтобы картон плотно прижался к столу, и положил кусок пиццы так, чтобы он никуда не сполз. Слишком умная птица? «Ты не оставил мне выбора». Предположим, он и правда был умным крылатым. Вороны такими бывают, одаренные, между прочим, птицы.
[indent] Казалось, что вкус пиццы нагваль не особенно почувствовал, потому что бешеный голод победил, и он склевал свой кусок с такой скоростью, что едва не подавился. Но зато теперь ему не хотелось выть от невыносимого ощущения, будто организм пожирает сам себя и скоро начнет обгладывать позвоночник.
[indent] Хорошо… Теперь стало гораздо лучше.
[indent] Он бы поблагодарил человека, но не знал, как. Приластиться? Не поймет. Вытереть об него клюв? Прибьет нахрен. Когда ты человек, достаточно сказать «спасибо», а когда ты животное…
[indent] Тем более, когда ты животное в доме того, кто не испытывает восторг от твоего присутствия и, скорее, терпит глупое создание до тех пор, пока оно не исчезнет – и сделает это как можно скорее.
[indent] Джерри замер, глядя на колдуна. Он размышлял, стоит ли ему вообще что-то делать, ведь его действия мужчина мог расценить как нападение, хулиганство или попрошайничество. Он мог отбросить птицу, выгнать, опять наговорить грубостей. «Это ничего. Такой он человек, его можно понять. Не убьет же он меня,. – в этом парень почему-то уже был уверен. – Это совсем не значит, что у него зло в душе. Будь он плохим человеком, разве остался бы светлым?». Джерри считал, что все это оправдывает колдуна: люди бывают разные, но все решает то, что внутри них, как бьется их сердце – с ненавистью и злобой или состраданием и теплотой, пусть даже такой вот снисходительной.
[indent] Помявшись еще несколько мгновений, ворон прыгнул на диван рядом с человеком, крякнул и несильно, почти неощутимо, пощипал клювом кожу на предплечье. Джерри надеялся, что этот жест если и не будет правильно понят, то хотя бы не станет расценен как проявление чего-то зловредного. Чтобы не получить по клюву – вдруг колдун решит, что птица совсем обнаглела и треснет пернатому проходимцу – нагваль весело отпрыгнул и снова крякнул. А потом, не желая мешать ужину, засеменил обратно к своей подушке.

[indent] Странный жест птицы был ожидаемо воспринят с непониманием, но это не расстроило Джерри: он тоже, наверное, на месте колдуна не понял бы. Несмотря на это, нагваль был доволен и со спокойной душой уселся на подушку, надеясь, что мужчина скоро отправится спать.
[indent] Пицца приятно заполнила желудок, и ворон слопал бы еще кусок, но есть ему больше не хотелось. А вот пить – очень сильно. Только успокоившись и немного придя в себя, Джерри понял, что у него, судя по всему, легкое обезвоживание: пить воду из грязных городских луж он брезговал, а напиться более-менее чистой воды удавалось не так часто. Слабость, сильная жажда и немного поднявшаяся температура говорили сами за себя, и вкупе со всем, что случилось с Джерри, это делало его уязвимым. Но это была жалкая плата за свободу. Ничего, он справится.
[indent] Он же всегда справлялся. Один. Сам.
[indent] И теперь тоже. Он дал себе обещание, что, прежде, чем отправится дальше в отчаянное бегство, купит еще еды и воды, когда покинет этот дом. Оставалось лишь дождаться нужного момента…
[indent] Остаться…
[indent] «Навсегда?».
[indent] Ворон глянул на колдуна и ответил бы, но если сделал бы это, точно выдал себя. Поэтому птица продолжала молчать, а Джерри думал о том, что это было бы прекрасно. Пусть даже ему придется притворяться и дальше животным, пусть они вот так бы и продолжили говорить друг с другом по-своему, пусть человек ворчал и злился, но парню в этом доме было уютно, тепло. Было хорошо. А если бы он признался, что тогда? Тоже смог бы остаться? Вот так просто? Нет, вряд ли; скорее всего, ему пришлось бы платить за комнату, найти в этом городе работу и стать обычным человеком. Без короткой привязи у ног Джоэла.
[indent] Это было бы и правда прекрасно.
[indent] Но невозможно.
[indent] Колдун не примет его, Джерри отчего-то был в этом уверен. Он не мог понять, откуда взялось это убеждение, может, просто он считал, что никто не захочет быть рядом с ним, как это было всю его жизнь, так какой смысл тогда зря кормить слабую надежду? Чтобы потом вновь разочароваться и закрыться от жестокого, такого холодного для него мира еще сильнее? Да и что связывало его с этим мужчиной? Казалось, у них нет ничего общего, абсолютно никаких причин быть даже простыми хорошими знакомыми, соседями или коллегами. «Он просто думает, что я птица, оттого и не задумывается о подобном».
[indent] Как Джерри мог вообще решить, что ему здесь будут рады, что ему найдется здесь место? «Какие глупости. Наверное, я слишком долго был в теле ворона, притворялся им, оттого и думать начал, как птица. Домашнее животное? Пф! А для Джоэла я разве не оно? В чем тогда отличие: разве же только в том, что меня не станут принуждать забирать у других силы и мучить их сознания?».
[indent] Как раз в этом и была разница, вот только Джерри все равно не верил, что кто-то сможет ценить его таким, какой он есть, без пользы и выгоды. Жалкая судьба, жалкий Джерри.
[indent] «А если признаться и попросить помощи?».
[indent] Нет.
[indent] Джоэл не отпустит его, ни за что не отпустит. А подвергать опасности человека, который помог из добрых побуждений, нагваль не хотел. Правильно было бы исчезнуть из его жизни как можно скорее, чтобы Грант ничего не узнал о светлом.
[indent] «Да и станет ли он помогать?».
[indent] Нет.
[indent] Тоже нет. Зачем? Встать на пути темного – это не самая лучшая идея, а ведь у этого колдуна, похоже, все-таки нет тоналя. Спасти жизнь глупой птице – не то же самое, что спасти нагваля от злобного и мстительного хозяина. «Ему вообще не стоит лезть в это». И правильно, будь Джеремайя на месте светлого колдуна, он тоже не стал бы рисковать, вмешиваться не в свое дело и становиться у кого-то на пути.
[indent] Беспомощность. Безнадега.
[indent] Ведь и правда нет никого, кто мог бы встать на стороне Джерри. От этого в груди стало невыносимо больно и холодно: ему было так обидно и настолько досадно, что, даже будучи уже взрослым человеком, ему становилось слишком печально от осознания, что на его стороне был только он сам.
[indent] На его стороне был только он.
[indent] И так будет всегда. До конца времен, нет, до того дня, когда он последний раз вдохнет и посмотрит на небо. Если ему позволят. Но даже если это будет кусочек неба в маленьком, грязном и пыльном окне, Джерри все равно будет рад, потому что его душа устремится в ту бездонную высь, под своды ледяной свободы, где нет ни времени, ни чувств, ни сожалений – в бесконечность.
[indent] И это случится, наверное, нескоро. Хорошо это или плохо – никто не способен дать ответ.
[indent] Джерри давно уже никому не доверял – Джоэл сломал способность к этому, превратив парня в тряпку. Его пугали прикосновения, даже если кто-то, кому пришло в голову потянуться к нагвалю, к простому, ничего не значащему прохожему, каким он был для всего мира, кто-то, кто не желал ему плохого, Джеремайя все равно невольно остерегался. Смотрел настороженным зверем, уклонялся, вздрагивал, втягивал голову в плечи – и так сильно хотел, чтобы к нему ласково прикоснулись, как к ребенку, достойному похвалы или просто добрых похлопываний по спине. Для кого-то это могло бы звучать как проявление слабости, но ведь каждый человек хотя бы однажды жаждет того же.
[indent] И совсем не удивительно было то, что ворон отстранился от попытки погладить его. «Что? Зачем? Почему?» – удивился Джерри, вдвойне не ожидая такого решения со стороны человека, который сам прогонял его, отстранялся и всячески не хотел близкого контакта с уличной птицей.
[indent] Но колдун был настойчив и все равно дотянулся до птицы, а птица все же позволила потрогать себя, настороженно наблюдая за мужчиной. Ничего не произошло. Он и правда просто погладил ворона, и, кажется, они оба остались этим довольны.
[indent] Остаться…
[indent] …не выйдет.
[indent] К утру Джерри будет уже далеко отсюда. Как бы ни было жаль, как бы ни хотелось задержаться подольше, но нет, нельзя, твердил себе парень, смеясь над бессмысленным мгновенным желанием поддаться. Это глупо, ведь он не котенок, которого можно вот так просто поселить у себя дома, заботиться, кормить и гладить по вечерам. Он не будет мурлыкать, сидя на коленях, не станет крутиться под ногами на кухне в ожидании кормежки, не сможет жить беззаботно, как это делали коты. Он – нагваль. В большей степени человек, который кому-то принадлежит, и это не может быть светлый колдун.
[indent] В следующий раз, когда ладонь мужчины мягко коснулась головы птицы, Джерри уже не сопротивлялся. Он прикрыл глаза, стараясь словить каждый краткий момент ласки; его нисколько не смущало то, что проявляли ее к животному, а не к нему самому. Так даже лучше, ведь вряд ли мужчина решился бы вот так просто погладить другого мужчину. Не важно – он все равно чувствовал себя так чудесно, что боялся даже дышать. «Все же он не такой, каким хочет казаться. Где-то в глубине души он хороший».
[indent] Последующий вопрос застал пернатого гостя врасплох, и ворон по-птичьи непонимающе наклонил голову набок, словно просто реагировал на человеческий голос. «Я не держу тебя за идиота, хоть ты и дубина. Просто мне нельзя быть тем, кто я есть на самом деле, так будет лучше для нас обоих». Жаль, что парень не мог ответить колдуну именно так и продолжал играть свою роль.
[indent] Дальнейшее сперва не насторожило Джерри: он решил, что человек, должно быть, все-таки собирается идти отдыхать, и продолжал спокойно смотреть на него. Кто поймет мысли колдуна, ведь он то приговаривал что-то успокаивающее, пока лечил птицу, то ругался и прогонял ворона, то гладил… Парень уже давно запутался в перемене настроения светлого и не обратил внимания на какое-то очередное беспокойство. Теперь светлый и вовсе решил спеть…
[indent]  «…evil's on the run, – вспомнил Джерри слова и подпел у себя в голове. – Почему именно она?».
[indent] As your last breath slips away, and falls deeper to the grave.
[indent] Слишком мрачная песня для неплохого, в общем-то, вечера, не считая произошедшего на дороге, думал парень, удивляясь собственному безумному оптимизму. Разве у колдуна нет повода для радости? Он спас жизнь, пусть и маленькую, ничего не значащую. И ворон не устроил в его доме кавардак, даже пиццу склевал не на диване.
[indent] «Will your secret have someone to tell?». Секреты. Они были у них обоих, но никому не стало бы легче, признайся они друг другу. Доверять вообще никому нельзя, даже если очень хочется.
[indent] Will you pray, will you be saved?
[indent] Джерри слишком поздно осознал значение слов. Он не воспринял бы их как угрозу или знак, как намерения колдуна. Нет, просто песня, которая в один миг стала звучать подобно приговору.
[indent] Бросок был слишком неожиданным, и нагваль только и успел, что дернуться и чуть приподнять крылья. Он с ужасом вдруг понял, что мужчина схватил его, и это была вовсе не игра, не шутка, не забава. Зачем он это делает? «Зачем?? Что происходит?» – ворон отчаянно закричал, забился в руках человека, как птенец, попытался вырваться, но боль в прижатых крыльях говорила об одном: если ворон продолжит извиваться, их снова сломают, на этот раз не случайно.
[indent] На миг он замер, заболтал лапами и начал вертеть головой, стараясь клюнуть обидчика то в одну руку, то в другую. Карканье превратилось в хрип, а после – едва ли не в писк, который прерывался попытками дышать. «В смысле, сломаешь?! В смысле?..». От возросшей паники перед глазами начало полыхать, в голове зашумело, по телу прокатился холод, потом жар, дрожь, и птица задергалась еще отчаянней, не отдавая отчет своим действиям. Все, чего хотелось нагвалю – вырваться любым способом. Он тянулся клювом и лапами к рукам человека и не мог понять, дотянулся ли, смог ли ударить. И кричал. «Он живодер? Подбирает животных, лечит, а потом снова ломает? Зачем?». Джеремайя не мог поверить: тот, кого он только что считал добрым и милосердным, в один миг превратился в чудовище. «Не хочу! Не ломай! Не трогай! Не хочу!» – но птица только верещала и дергалась изо всех сил.
[indent] А сил было слишком мало, Джерри был слишком слаб, тем более находясь в хрупком теле животного. В теле птицы он не был способен на что-то, а вот человеком, возможно, смог бы отбиться. И сквозь собственные крики он вдруг осознал, что колдун понял, кто он. Как? Где Джерри прокололся? Конечно, его поведение было не совсем типично для дикой птицы, но… «Какой же ты дурак, Джеремайя! Нужно было уходить, когда была возможность. Нужно было вести себя иначе». Но что уже поделать. Его раскрыли, и притворяться больше не было смысла.
[indent] Может, в человеческом облике у него получится хотя бы оттолкнуть мужчину. А что потом, куда бежать? Через террасу? А он успеет открыть дверь? Запереться в спальне и выскочить там через окно? Бежать к входной двери, когда не знаешь, как устроен дом? У колдуна были все преимущества, вдобавок, на его стороне была магия.
[indent] – Пусти! – закричал нагваль, показав истинного себя. Он лежал на диване и тщетно все еще пытался вырваться, а в глазах горел страх. – Отпусти! Ты сам сюда меня притащил, придурок!
[indent] Дернувшись вверх, Джерри попытался укусить колдуна за плечо, но не дотянулся и щелкнул зубами. Он бил ногами, стараясь пнуть мужчину в живот, оттолкнуть его, попадал по ногам, но был слишком, заметно, истощен и слаб, чтобы сбросить человека. Темные, спутавшиеся волосы разметались по подушке, на которой еще несколько мгновений назад сидел ворон, грудь судорожно вздымалась и падала, чуть задранная в порыве борьбы футболка с каждым выдохом опускалась на впалый живот, голос надрывно хрипел – зрелище было жалким.
[indent] Джерри ничего не мог сделать и быстро выдыхался. В горле пересохло, и каждый прерывистый вдох царапал его. Парень думал, что у него нет шансов: еще немного, и ему переломают руки, задушат, раздавят, сомнут ребра и вывернут ноги. Он попытался вытянуть силы из колдуна, но тот его остановил новой угрозой, и теперь нагваль уже не думал, что это просто брошенные на ветер слова. Его испуганный взгляд столкнулся с яростным колдуна.
[indent] – Отвали! – он снова дернулся, чтобы укусить мужчину, однако не надеясь, что получится.
[indent] А что ему еще оставалось делать? Всеми способами пытаться вырваться, будь то укус или удары ногами, пока еще оставались крохи сил. Теперь им руководила паника, а не разум.

[indent] Так себя чувствует пойманный зверь, которому никак не удается вырваться из капкана или клетки? Загнанный, скованный, не имеющий шансов на свободу. Даже его мольба, скулеж и плач не смогут вызвать жалость и сострадание у охотника, потому что охотнику нужно от зверя что-то определенное: шкура, перья, лапы, мясо. Ничего больше. Жизнь ничего не значит, ничего не имеет значения, кроме добычи.
[indent] Это был не тот страх, который терзает сердце с привычной временами частотой. Кто-то боится огневок, порхающих в свете фонарей поздним вечером, кому-то становится нестерпимо мерзко от вида змей, кто-то страшится болезней, темноты и чудовищ, которые бьются когтистыми лапами в окна и хватают за ноги холодными щупальцами из-под кровати. У кого-то дрожь вызывает возможное наказание за проступок или строгое «уволен», «не сдал», «домашний арест». У иных холод впивается в спину, когда кто-то или что-то резко выскакивает у них на пути. Но так или иначе, все эти страхи не были похожи на ту безысходность, когда знаешь, что тебя поймали, что не выпустят, что эта клетка, эти тиски – твое последнее пристанище. Этого нельзя изменить, невозможно избежать, с этим не выйдет смириться, как ни старайся.
[indent] Джерри чувствовал себя пойманным беспомощным зверем, у которого нет шансов на побег. Еще недавно он был случайным гостем, а теперь стал пленником. Казалось, что такая судьба и была ему предначертана с самого рождения, словно проклятие быть нагвалем несло в себе и другие неудачи по жизни. Впрочем, назвать то, что с ним происходило, неудачами было бы слишком мягко. И вот теперь он, сбежав из одного плена, оказался в другом.
[indent] Иронично.
[indent] Это был его урок, в котором раз за разом повторялось одно и то же: никому никогда не доверяй.
[indent] Стоило ему снова решить, что кто-то к нему добр, как все в одночасье рушилось и превращалось в кошмар. И виновных в этом не было. Были только бесконечные «если бы»: если бы он дал себе отдых раньше и переждал бурю, не влетел бы в грузовик; если бы улетел из этого дома тогда, когда у него был шанс, не был бы сейчас в таком положении; если бы вел себя осмотрительней, колдун не догадался бы… Если бы не доверился тогда Джоэлу, не привязался к нему, не было бы вообще ничего.
[indent] Если бы…
[indent] Если бы он не был так вымотан, изможден, если бы был сильнее, смог бы сбросить с себя этого человека и сбежать. Но все, что оставалось Джерри – это испуганно смотреть на озлобленного колдуна и ждать, когда тот исполнит свои угрозы. Парень не мог даже понять, что было бы лучше: признаться раньше, кто он, или попытаться сейчас объяснить, почему он остался, почему решил притвориться просто птицей. Станет ли колдун его слушать. Нагваль недоумевал, не понимая, что мужчина от него хочет. Он понял бы неприязнь к проклятому, недоверие к нему, потому что такие, как он, тянули силы в угоду своим хозяевам. Однако колдуна заботило что-то другое, и это не было понятно Джерри, ведь он не сам пришел сюда, его принес этот человек…
[indent] «Он сумасшедший!» – вертелось в голове. Сердце бешено колотилось в груди, дрожью прокатывался страх по всему телу, частое, прерывистое дыхание отдавалось болью, и ком в горле душил, как удавка. Перед глазами все кружилось – и только лицо колдуна, нависшее над Джерри, оставалось пугающе отчетливым, но вместе с тем же парень не мог разглядеть деталей.
[indent] Был ли у него выход? Как нужно было поступить сейчас? Он не знал. Лихорадочно перебирал в голове варианты, но все из них терялись в сумбуре изломанных мыслей, а они, в свою очередь, возвращались к одному итогу: «Мне конец».
[indent] Когда руки оказались скрещенными над головой, Джерри еще сильнее почувствовал себя уязвимым. Он оказался целиком во власти колдуна. Он был раскрыт, словно ему вскрыли грудную клетку, и не имел теперь никаких возможностей защититься. Он чувствовал себя зверем, которого схватили за горло и распяли. Казалось, что бы он ни сказал сейчас, человек ему все равно не поверит, а что могло последовать за этим, что сможет сделать садист в стремлении узнать то, что ему нужно, пугало не только неизвестностью, но и жестокостью, к которой мог обратиться колдун. Ничто, даже то, что перед ним светлый, не убеждало Джерри в обратном, и осознание беспомощности вызывало еще большую дрожь, которую слишком сложно стало сдерживать.
[indent] Чужие пальцы неприятно стиснули лицо; хотелось вырваться, сбросить с себя надменность уверенного в себе человека, отвернуться, дернуться… А что потом? Получить по лицу или в живот за непослушание, за дерзость и попытку избавиться от насильного лицезрения безумства в глазах и гневного движения губ, с которых срывалась словами ожившая злоба?
[indent] Джерри стиснул зубы и не отвел дерзкий взгляд, в котором все так же ярко искрился страх. Он решил, что сопротивляться бессмысленно – будет только хуже. Ему все равно никак не удастся вырваться, ему все равно, кажется, уже нечего страшиться: он в ловушке, из которой его не выпустят, даже если получат свое.
[indent] У него был шанс, но он дал себе волю остаться слабым и не воспользоваться им.
[indent] «Лэндон?».
[indent] Парень нахмурился и сильнее сжал пальцы скованных рук в кулаки. Какой еще Лэндон? Он не знал, о каком Лэндоне говорит светлый, а если Джоэл и имел с ним дело, каким образом сам Джерри мог быть с ним связан?
[indent] – Кто?
[indent] «Послал? Меня? Что за бред он несет?». Даже если бы Грант решил отправить своего нагваля к кому-то, Джеремайя точно не стал бы бросаться под грузовик, чтобы таким образом оказаться в доме колдуна. Он сам не понимает этого, или предубеждения совсем застлали его разум, и он не соображает, что несет?
[indent] – Не знаю я никакого Лэндона, – прошипел парень сквозь зубы.
[indent] Это, конечно, не убедило человека. Он отчего-то был уверен, что спасенный им ворон, судя по всему, его враг, но как же это было глупо! Нагваль вжался всем телом в диван, который теперь не казался ему удобным, смотреть на разъяренного мужчину было боязно, однако Джерри всеми силами старался подавить дрожь, отчего дыхание его стало тяжелым и еще более неровным.
[indent] Несколько секунд он молчал, не решаясь ответить на угрозу. Волосы, упавшие на лицо, вздрагивали от каждого судорожного выдоха и щекотали кожу, но ворон, казалось, не замечал этого.
[indent] – Давай! – рыкнул Джерри, удивившись собственной смелости и тому, как самонадеянно он выплюнул это в лицо колдуну. – Вытягивай! Попробуй!
[indent] Это больно?
[indent] Ему будет больно? Это похоже на пытку? Он сойдет с ума? Превратится в немощный человекоовощ?
[indent] Ему все равно уже нечего терять и нечего скрывать. Все, что увидит этот человек – печальную жизнь убогого мальчишки, его жалкую привязь к Джоэлу, его кошмары, его невидимую цепь, которую он пытался порвать безуспешным уже побегом.
[indent] Кап-кап.
[indent] Барабанил дождь по стеклу. Вода стремилась в неизвестность, чтобы потом снова вознестись к небесам, а после – снова рухнуть вниз.
[indent] Сток-сток-сток.
[indent] Он бежал по лестнице вниз, возбужденный надеждой, что вот-вот станет свободным. Избавится от гнета и ужаса перед человеком, который превратил его жизнь в подобие ночного кошмара, которому никогда не суждено было закончиться.
[indent] Боль.
[indent] Джерри испытал ее сегодня достаточно. Еще немного – и он, возможно, освободится от всего, рухнет на землю измученным, холодным телом и вознесется в неизвестность, о которой никогда не узнает.
[indent] – Думаешь, если бы меня кто-то послал, я бы добровольно влетел в грузовик, разбился, имея все шансы просто сдохнуть, чтобы по какой-то счастливой случайности ты подобрал меня? – хрипло затараторил нагваль, едва не срываясь на крик. – Ты́ принес меня в свой дом! Ты сам себя сейчас держишь за идиота! Если бы я раньше сказал, кто я, что было бы? Ты вышвырнул бы меня или сразу прибил? Я просто…
[indent] Бежал.
[indent] – ...мне нужно было…
[indent] Вырваться из неволи. Оторваться от Джоэла.
[indent] «Черт!».
[indent] – Я долго летел, устал, поднялся ветер и… тот грузовик, – парень вздрогнул, словно воспоминания терзали его так же сильно, как невыносимая боль после удара. – Мне нужно было отдохнуть, чтобы отправиться дальше, сука!
[indent] Он дернулся, будто намеревался снова ударить или укусить колдуна.
[indent] – Я воспользовался случаем. Достаточно? Я ответил на твои вопросы, кретин? – паника и негодование смешались в гремучую смесь, и Джерри не мог остановиться. Он снова отчаянно попытался вырваться, забил ногами в тщетной попытке сбросить с себя мужчину, завертелся и потянул запястьями в стороны, будто это могло разорвать путы. – Ну, давай, ломай.
[indent] Ему было страшно до сверкающих искр в глазах: если колдун снова сломает ему руки, Джерри ничего не останется, кроме как сдохнуть. Или попробовать вытянуть силы, рискуя своей шеей. В любом случае, у него не то чтобы был какой-то выбор.

[indent] «Нет, не ломай! Не надо! Я не хочу, я пошутил! – взмолился мысленно парень. – Это шутка, шутка, шутка! Просто шутка…». Слова застряли в горле, так и не высказанные на выдохе, остановленные резким движением колдуна, что отозвалось в напряженно стиснутой челюсти и шее неприятной болью. Джерри замер, зажмурился, весь сжался в ожидании пытки или удара, и сам перестал дергаться, испугавшись, что таким поведением еще сильнее разозлит человека. Нагваль ожидал, что у него не только начнут копаться в голове, но и переломают пальцы один за другим, затем руки – какая большая площадка для мучений, если ломать кости с небольшим промежутком. Ведь так поступают, если хотят добиться от пойманного нужной информации? Ломают его по кусочкам, режут, избивают и хрен еще знает что делают. Его могло ждать то же, хоть в голове не укладывалось, что светлый, спасший жизнь птице, может так поступить. Это же противоречит его сущности в принципе. И это темному, скорее, плевать на чужие жизни и боль, потому что в темном сердце нет места теплу и свету; это Джоэл мог запросто заставить свою жертву страдать и физически, и душевно – ему это даже приносило отвратительное удовлетворение, он упивался своим безжалостным превосходством.
[indent] Но светлый…
[indent] И все равно Джерри боялся, что его глупый, несдержанный крик и правда спровоцирует мужчину на более жесткие действия. Парень тут же пожалел, что поддался страху, который открыл запрятанные эмоции, и готов был, как трусливый мальчишка, позорно просить пощады. Если бы он так нагрубил Джоэлу, тот не оставил бы Джерри шансов на прощение и обязательно ответил.
[indent] Когда-то, в те дни, когда его нагваль еще только начал сопротивляться, удивленный переменившимся отношением темного к себе, Грант четко дал понять, что не потерпит проявления непослушания. Постепенно он ломал протест, лишал воли, рвал строптивый нрав на кровавые ошметки, бездушно выжигал невидимое напоминание о каждой дерзости – пожирал все то, что присуще свободному существу, которое сковали цепями, постепенно превратив его из компаньона в бесправную игрушку.
[indent] Джерри был вещью.
[indent] Казалось, если бы Грант мог, он сделал бы из нагваля просто какой-то предмет. Как джинн в лампе с бесконечным запасом желаний: появляется, когда нужно, и исчезает в своей тесной темнице, когда в нем нет надобности. Не тявкает, не маячит перед глазами, не говорит. Не существует. Но Джерри был для него не просто вещью – он был вещью красивой, как дорогие брендовые часы, которыми время от времени хочется похвастаться. Послушный нагваль, способный скрасить редкое одиночество, встающий на задние лапки по команде и падающий на колени по одному лишь велению хозяина.
[indent] «Я просто шутил» с ним не работало.
[indent] Джерри по привычке приготовился ответить за непокорность… И ничего не произошло.
[indent] Он не поверил, что его отпустили. Вернее, перестали сдавливать подбородок и отстранились. Парень помедлил несколько мгновений, затем открыл один из зажмуренных глаз, и только убедившись, что колдун и правда не собирается ничего с ним делать, уже смелее взглянул на человека. Джерри и правда выглядел удивленным: настолько ему было неожиданно увидеть такое странное отступление. Почему? Колдун понял, что ошибся?
[indent] И только связанные руки все еще демонстрировали то, что нагваль пойман и не имеет права на свободу.
[indent] Джерри тут же подобрал ноги, опустил руки, прижимая их к груди, и сдвинулся на самый край дивана, словно хотел спрятаться, стать маленьким и незаметным, закрыться от мужчины и его ярости. Он ощущал то легкое чувство облегчения, которое приходит сразу, как только безвыходная ситуация вдруг обретает цвет, и по всему телу расползлась мягкая расслабленность и безумная веселость. Он будто бы тонул, задыхался в ледяных водах безысходности, и тут среди тяжелой толщи страха вдруг сверкнула надежда, и сразу стало легче дышать. Он снова словно почувствовал себя живым – как в тот момент, когда боль из искромсанных крыльев начала постепенно исчезать.
[indent] Тух-тух-тух.
[indent] Это колотилось его сердце, все еще испуганное, все еще скомканное неверием.
[indent] Джерри сразу же подумал, что нужно бежать. Но куда? Как? Даже со связанными руками он все еще мог рвануть вон из клетки, в которую угодил таким неожиданным образом. Его взгляд метнулся в сторону террасы. Нет, там же закрыто. Бесполезно: колдун тут же среагирует. И парень остался на своем месте, совершенно не зная, что ему делать дальше. Мужчина не оставит его здесь надолго – в этом не было сомнений. Убивать тоже вряд ли станет – если бы хотел, уже сделал бы это… «Он же не может», – вдруг мелькнуло в голове ворона. Что ему останется? Отпустить нагваля рано или поздно. Это был шанс для Джерри хотя бы переждать непогоду. Он сам удивился тому, как просто страх сменился призрачной, смешной в парадоксальности пользой. Точно так же он отчего-то отстранился от болезненной памяти об аварии, которая едва не убила его: не столько даже тело, сколько поглощающая разум боль. Неужели Джерри настолько отчаялся, что отринул все, что его пугало, так быстро, словно это не он все переживал, а кто-то вместо него?
[indent] – Просто… куда-то, – буркнул растерянный парень. Кто поверит, что нагваль способен сбежать? Кому вообще есть дело до его жизни и куда он направлялся, по какой причине так старается улететь в неизвестном даже ему самому направлении? – Просто летел.
[indent] Слова звучали так глупо, что им не поверил бы даже он сам. Однако Джерри говорил правду, ему нечего было добавить или придумать, да и врать он не видел смысла, будто колдун был способен легко понять, где в его словах затесалась ложь.
[indent] – А если не расскажу, значит, могу остаться? – вдруг весело выпалил парень, широко улыбнулся и поправил упавшие на лицо непослушные пряди, заправив их за ухо все еще связанными руками. – До утра…
[indent] Он тут же запнулся, столкнувшись с суровым взглядом колдуна, и сгорбился, пряча лицо до самого носа за коленями и прижатыми к груди кистями рук. Опустив взгляд, не в силах смотреть на мужчину, Джерри заметил, что на его поношенных кедах развязался один шнурок, а потом подумал, что лезть на чужой диван в обуви было не очень вежливо, однако все равно не пошевелился: защитная поза говорила сама за себя.
[indent] Упоминание Джоэла стало неожиданностью. Нагваль дернул плечами, будто само имя темного вызывало у него дрожь, резко поднял глаза на человека и тут же опустил снова, глянул в сторону – очевидно, что говорить о Гранте он не хотел.
[indent] Джерри помедлил с ответом. Ему казалось, стоит только произнести это имя, и Джоэл тут же окажется здесь, образуется из воздуха и схватит парня за волосы или руки, выкручивая их до нестерпимой боли. Или вопьется пальцами в шею, оставляя на коже синяки, как метки своего права на владение этой вещью.
[indent] Он сглотнул, ощутив сухость во рту еще сильнее, чем раньше. Даже язык стал непослушным, деревянным, а желание тут же подорваться с места и бежать дальше перекрыло собой надобность в отдыхе.
[indent] – Хозяин, – тихо, нехотя ответил Джеремайя.
[indent] Не было похоже, что колдун знает этого подонка, иначе не спрашивал бы. Если бы они были знакомы, светлый не стал бы держать у себя ворона – в этом нагваль был уверен.
[indent] Но колдун хотел ответы, а его внезапный гость – или пленник? – не знал, что сказать. Кто он?
[indent] – Я Джерри.
[indent] Зачем он здесь?
[indent] – Просто летел мимо, думал, что успею обогнать бурю, но слишком устал, – повторился он и, осмелев, снова посмотрел на мужчину. – Не смог. Спешил, не ел, не пил, почти не спал. Не справился, и – бум – вдруг этот грузовик, – парень распрямил пальцы, подчеркивая момент удара, и тут же судорожно согнул их, вдруг припомнив все во всех деталях, отчего веки задрожали, а глаза быстро, беспорядочно, в смятении задвигались: воспоминание оказалось настолько болезненным, что Джерри снова стал выглядеть испуганным и на несколько секунд зажмурился.
[indent] – Что еще ты хочешь знать? – он вновь смотрел на колдуна так, будто справился с собой, будто почти уже не боялся, что тот может наброситься и все же исполнить угрозы, хоть ворон был честен с ним. Неуверенно он выпрямил спину, закусил губу и все же попросил то, чего так долго хотел: – Можно мне стакан воды?
[indent] «Или два. Как же хочется пить! Всего немного воды, пожалуйста, это ведь такая мелочь». Сизый сигаретный дым заполнял собой всю комнату, отчего жажда стала настолько мучительной, что Джерри был готов наступить на горло гордости и перешагнуть через боязнь перед гневом и неприязнью мужчины.

[indent] В допросе колдуна не хватало, пожалуй, одной детали – светящей в глаза яркой, до рези и слепоты, лампы, как это бывало в полиции. Джерри видел такое в фильмах. Он чувствовал себя беззащитным, и у него не было никого, кто пришел бы на помощь. Совсем никого. Разве так бывает? Разве так должно быть? Единственный, кто мог бы вытащить парня отсюда – это Джоэл, но именно он был тем, от кого Джерри, скорее, спасался, чем ждал помощи.
[indent] Именно сейчас парень очень отчетливо осознал, что он один. Знал он об этом всегда, но то и дело задавался вопросом, не надумал ли себе это, не была ли это жалость к себе, основанная на желании быть кому-то нужным? Нужным просто так, потому что это он, а не как предмет шантажа и полезный детеныш, как у матери, которая хотела получить Фрэнсиса Уоллера и его деньги, или послушный нагваль для Гранта, для которого Джерри был никем, просто безликим существом, способным приносить и делать то, что ему было нужно. У парня даже друзей не было, с которыми можно было поговорить ни о чем и обо всем на свете, как это было у обычных людей. Насколько же потерянным он оказался в этом мире?
[indent] Он даже сам себе не принадлежал.
[indent] Кто же его спасет сейчас? Только он сам, однако чувство бессилия, не только из-за усталости, но и потому что он не мог вот так просто вырваться, сковывало еще сильнее, пожирало надежду и только сильнее будоражило недоверие к человеку. Ко всему миру.
[indent] Колдун был добр – по-своему. Он казался таким же недоверчивым, слишком серьезным и даже злобным, он готов был сломать нагваля не только физически – и все же не делал этого. Джерри почувствовал себя лучше, почти уверился, что ему ничего, по сути, не грозит, но все же продолжал бояться мужчину, ожидая, что тот может в любой момент перемениться. Как это было с Джоэлом.
[indent] Тем страннее было нежелание покидать этот дом. Это из-за дождя – или проявленной жалости к раненой птице? Парень никак не мог разобраться с собственными ощущениями: ему одновременно было неуютно и он чувствовал себя в какой-то иллюзии безопасности. Кто хуже: светлый, который связал его и допрашивает, от которого неизвестно, чего можно ожидать – или темный, который привязал к себе навсегда и задавать вопросы не станет? С последним было все предельно ясно, и именно это убивало Джерри изнутри, его личность, его остатки свободы, его волю к жизни.
[indent] Зачем колдун спрашивает о Джоэле? Парень напрягся, вся его фигура стала словно бы острой, состоящей из точеных углов. Он не хотел показывать, как ему на самом деле боязно до холодной дрожи, как паника с каждым ударом сердца становится все сильнее и ощутимее, поднимается к горлу удушающим комом, как подозрения в том, что человек знает Гранта и непременно вернет нагваля темному, все усиливаются. Не хотелось говорить больше ни слова – вообще ничего, что могло бы так или иначе указать на связь Джеремайи с Джоэлом. Он не хотел возвращаться. Не хотел даже думать, что с ним сделает этот человек за такой наглый, бесстыжий, самоуверенный побег.
[indent] Зачем колдун задает вопросы, если способен сам легко все узнать? Ведь он говорил, что может копаться в голове Джерри, и именно так, судя по всему, и узнал о Джоэле. Почему тогда не прочитал все о колдуне? Он проверяет Джерри? Кого он в нем видит: врага, подосланного наблюдателя, вора?
[indent] В любом случае, парень решил, что лгать ему нет смысла: если светлый захочет, все равно ведь все узнает. Он выталкивал слова из горла с усилием, как будто кто-то был против, чтобы он рассказывал о Гранте. Но против этого был сам нагваль; он был вынужден, он был прижат к стене, связан – в прямом смысле связан – ему приходилось отвечать, потому что нет ничего страшнее неопределенности, а узнавать, на что способен светлый колдун, Джерри не хотел.
[indent] – Нет, он не отсюда, – парень стиснул зубы, стараясь подавить заметную дрожь неприязни к предмету разговора. – Мы никогда не были в этом городе.
[indent] Ворон поднял глаза на человека, в его взгляде было заметно не то осуждение, не то недовольство, все еще обильно присыпанные осторожностью и недоверием. Зачем ему знать, куда направлялся нагваль, какой прок от этой информации? У него не может быть своих дел? Или у темного? Понятно же, что Джерри оказался здесь случайно, очевидно, что он не специально влетел в грузовик. «Почему ты такой дотошный? Какое тебе дело до меня?». Но парень не злился: он понимал в какой-то мере этот неоправданный интерес, если колдун подозревал его в чем-то. Нужно было переубедить его в том, что Джерри чем-то опасен для него, и вообще он знать не знал о существовании этого человека. Да и не хотел. Однако и говорить о дерзком побеге он тоже не жаждал, будто это могло как-то помешать продолжить путь или только подтвердить, что вся затея тщетна и глупа. Вдобавок, что мог сказать парень? Он сам не знал, куда бежит – в неизвестность, куда-то, подальше; он прятался, надеялся успеть увеличить расстояние настолько, чтобы Джоэл не успел догнать его прежде, чем их связь разорвется. А потом он хотел просто исчезнуть, еще не знал, как.
[indent] – Хоть куда, – выдавил нагваль, понимая, что колдун, вероятно, догадается теперь, что перед ним беглец. – Я не знаю, просто куда-то, я ведь сказал.
[indent] «Почему ты мне не веришь?».
[indent] Ясно почему. Даже ворону стало смешно от собственного вопроса.
[indent] Домой.
[indent] У Джерри не было дома. Что это, где это? Это место, где ему приходилось сосуществовать рядом с Грантом? Разве можно было тюрьму назвать домом? Или это место, где жил отец? И там Джерри был в большей степени гостем – всегда. У него не было дома, ему некуда было идти, разве что в Куско, к бабушке, где его приняли бы с радостью и позволили жить до самой смерти, какой бы она ни была, но…
[indent] По сути, что есть дом? Место, куда хочется возвращаться; место, где твои близкие по духу и крови; место, которое ты купил и обставил, как хотел; место, где живет семья; место, указанное в строке «Прописка»; место, куда тебя возвращают раз за разом… Что это? Джерри не знал. Много чего он мог бы назвать домом, однако понять до конца, что это, быть уверенным в правильности названия какого-то определенного места домом, так и не вышло. Может, у него и правда никогда его не было.
[indent] Он не сказал, что ему некуда идти, несмотря на то, что в двух местах его ждали: в одном с радостью, в другом – потому что он слуга, нет, раб, вещь. Он не сказал, что нет места, которое он мог бы считать своим жилищем. Колдун точно имел в виду что-то определенное, и это была его клетка, решетчатую дверцу которой закрывал за ним темный колдун – хозяин пойманной птицы.
[indent] – Не надо! – Джерри выпалил это слишком заметно испуганно. Он дернулся, вытянул шею, округлил глаза, не в силах предупредить себя, что такая реакция точно выдаст его с головой. «Пожалуйста!» – едва не соскользнуло с губ, однако нагваль вовремя остановил себя и заставил замолчать, а после исправился, заговорив уже спокойнее: – Это далеко. Я сам.
[indent] Он впервые соврал и в очередной раз опустил глаза. Если колдун поймет, в чем дело, что сделает? Просить помощи Джерри все так же не решался. Нет, он не решился бы на это, будь даже в отчаянии. Он был уверен, что мужчина откажет – зачем ему лишние проблемы, телодвижения, зачем ему этот никчемный нагваль, чужая проклятая игрушка? А еще он знал, что Грант не оставит в покое того, кто помешал ему быстро найти и забрать свою вещь, кто помог сопротивляться его воле и праву на владение Джерри. Подвергать опасности кого-то – не то же самое, что подвергать опасности себя.
[indent] Поэтому он не попросит. Поэтому не скажет, что сбежал.
[indent] И все-таки колдун не был тем, кем пытался казаться – нагваль убедился в этом в очередной раз, когда мужчина ушел на кухню. Каким бы суровым, неприступным и безжалостным он ни старался быть, однако же его действия говорили гораздо больше, чем слова и злобные взгляды, словно он по какой-то причине закрылся от всего мира, а внутри оставался мягким и участливым. Это еще сильнее убедило Джерри в том, что колдуна ни в коем случае нельзя связывать с Грантом. Пусть даже парень все еще относился к светлому настороженно, но постепенно проникался к нему какой-то больной симпатией, такой отдаленно знакомой ему, и вместе с тем же особенной, тихой, неприметной – тайной. Нельзя приближаться к колдуну, не только потому что Джоэл навредит ему, а в этом Джеремайя был уверен, но и потому что привязанность, пусть даже такая странная, крошечная, скоротечная и не имеющая ни шанса на жизнь, не принесет ничего, кроме сожалений. Зачем чувствовать что-то к кому-то, если они все равно больше никогда не встретятся, не заговорят? Колдун ведь точно даже не задумывался о таком.
[indent] Конечно, пока мужчина на несколько мгновений покинул комнату, Джерри попытался найти хоть что-то, что могло бы ему помочь в побеге. Нет, не совсем так. Он просто повел взглядом по комнате, зная, что вот так просто его не отпустят, а значит, рваться к окнам или выходу бесполезно. Что он искал? Ничего, по сути. Просто что-то… говорящее о хозяине жилища, может, вещь, которая могла быть чем-то полезна Джерри. Он не собирался воровать, однако что-то острое, будь то даже столовый нож или нож для писем, шило, булавки могли бы пригодиться. Впрочем, откуда все это у колдуна? Он не казался тем, кому нужны эти вещи.
[indent] Джерри быстро перестал искать что-то, что могло бы пригодиться, и начал просто рассматривать комнату. Взгляд задержался на коллекции выпивки. Мутные блики скользили по молчаливому стеклу и исчезали на этикетках, словно тонули в бездне, откуда им не выбраться. Ворон не разбирался в алкоголе, он понятия не имел, насколько хороша эта коллекция – или это просто шкаф с дешевым бухлом, дающим своему владельцу некое разнообразие, выбор, какого вкуса в этот день будет его попытка заглушить привкус выхлопов и сигаретного дыма.
[indent] Нагвалю было все равно, если поразмыслить.
[indent] Едва рядом послышались шаги, он тут же взглянул на колдуна и даже потянулся к его руке, в которой тот нес стакан с гораздо более ценной и нужной жидкостью. Однако посуда опустилась на стол. «Не хочет даже прикасаться ко мне теперь? Брезгует или остерегается, что я вытяну из него силы?». Это было не так важно, хоть и отозвалось в груди колющим ощущением. Еще недавно колдун гладил голову ворона, а теперь… Джерри чувствовал себя грязным. Таким, каким считал его отец – мусором, недостойным чего-то хорошего, даже доброго отношения. Разве он был в этом виноват?
[indent] Парень опустил ноги на пол и схватился обеими руками за стакан, как будто все это время шел по безжизненной пустыне и, наконец, нашел оазис, а в нем – это сокровище. Он быстро, но осторожно, чтобы не пролить ни капли, жадно выпил все сразу и нехотя вернул стакан на стол.
[indent] – Спасибо, – он улыбнулся.
[indent] Его глаза блестели радостью, а улыбка была теплой – совсем не в тему ситуации, но Джерри и правда был рад и благодарен. Казалось, он почти перестал бояться человека, даже не забрался снова на диван с ногами, пусть все еще старался отодвинуться подальше от колдуна и держал руки у груди, будто закрывался.
[indent] Было бы странно не услышать и следующий вопрос, ведь именно с этого и началось их знакомство – колдуна и нагваля, а не просто птицы. Парень смутился, его улыбка теперь была извиняющейся, и он втянул голову в плечи.
[indent] – Я… нуу… – Джерри прикусил губу. Сказать правду? Что ему нужно было передохнуть, а еще он хотел взять немного сил колдуна, а если бы он показал истинного себя, ничего бы не вышло? – Я испугался.
[indent] Это была чистая правда. Он – нагваль. Проклятый. Какое к нему может быть отношение у тех, кто знает их природу?
[indent] Придвинутый стакан с выпивкой удивил Джерри. Он посмотрел сперва на напиток, затем на колдуна, вопросительно дернул бровями – и снова воззрился на стакан. Что это, попытка примирения? Фактически, этот стакан и правда был для гостя – вернее, стал им, когда ворон плюхнулся в него клювом, а мужчина побрезговал пить испорченный незамысловатый коктейль. Но почему он снова предлагает выпить? Не из-за того же, что жалко переводить продукт. Может, в этом и правда было что-то еще, шаг навстречу, намек на доброжелательность, убеждение, что нагваль не совсем пленник, а своего рода гость… связанный гость, правда, которому могут переломать крылья и навести бардак в голове.
[indent] Парень задумался на несколько секунд. Если он выпьет, ему же не станет хуже. Это всего пара глотков алкоголя, недостаток воды в организме не сильно пострадает от них. Он нерешительно потянулся к стакану и глотнул напиток, словно из уважения к хозяину дома и своему спасителю, хоть в этом действии и не было заметно сильного нежелания.
[indent] – Ты бы меня выгнал. Разве нет? Или вернул хозяину, – он снова проговорился, а потому улыбка в тот же миг исчезла с лица. – Я… я… мне, – затараторил следом Джерри, не зная, что сказать и как это сказать, чтобы слова не звучали притворством или полнейшей глупостью, но в итоге выдал как на духу и спешно, как будто боялся, что его речь прервут: – М-мне было так хорошо, то есть, ну, знаешь, там дождь и ветер, а здесь тепло. Мне захотелось задержаться, немного отдохнуть. Всего ночь! Правда! Я думал, уйду ночью или к утру, пока ты спишь. Не хотел беспокоить. И ты был так… добр. А если бы я превратился и сказал: «Привет, я какой-то неизвестный нагваль! Давай выпьем!», – он отсалютовал стаканом и засмеялся с видимой горечью, но старательно весело. – Что бы ты сделал? Ответил: «О, давай, давно хотел пригласить в гости проклятого, который может вытянуть из меня силы», – пробасил Джерри, пародируя колдуна. Он качал головой и слегка корчил лицо, закатывал глаза, изображая карикатурную, нереальную ситуацию, что хорошо показывало его осведомленность по части мнения к таким, как он. – Ты бы поверил мне, если бы я сказал, что не причиню тебе вреда? Да и признайся я, что, поблагодарил бы и ушел? Это невежливо. А птица… От птицы ничего не ждешь, – он снова улыбнулся, неловко и с грустью, и опустил взгляд на подрагивающий в стакане напиток.
[indent] Разумеется, Джерри боялся признаться, что хотел не только переждать непогоду. Даже если бы он взял совсем немного сил у спящего светлого, даже если бы тот не почувствовал этого, даже если бы это не сыграло роли для него, но парень не хотел, чтобы он знал об этом плане.
[indent] – Я правда благодарен тебе, – нагваль не знал, как выразить свои чувства.
[indent] В голове то и дело мелькали моменты, запомнившиеся ему болью, такой сильной, что она казалась нереальной, такой, словно с ней можно было свыкнуться. Они резали его сознание на множество кусочков, и ворон заметно менялся в лице, стоило подумать о случившемся. Он на миг опять зажмурился, как и раньше, стиснул зубы и нервно сжал стакан, шумно выдохнул, отгоняя воспоминание, и поднял голову, глядя на колдуна с новой улыбкой. В его глазах все еще отражался ужас, который Джерри попытался скрыть детским прищуром.
[indent] – Мне нечем отплатить тебе. Разве что… у меня тут… пара двадцаток, вот, в кармане, – со связанными руками было неудобно не то чтобы держать стакан и пить из него – неудобно было абсолютно все, и парень закрутился на месте, словно не мог решить, куда деть коктейль и как залезть в карман, чтобы вытащить оттуда смятые в тряпочку купюры. В конце концов он сдался, вместе с тем решив, что деньги – это какое-то очень странное и тупое предложение. – Или… я, это, – он взволнованно выдохнул, надув щеки, собрался, – могу посмотреть твою руку. Там кровь, а я немного умею обрабатывать раны. Только развяжи, – новая улыбка. – Обещаю, я не сбегу! То есть, я уйду, конечно, уйду, не подумай, просто вот так, – он вытянул руки, – неудобно.
[indent] Казалось, он уже не боялся человека, убежденный, что тот в самом деле не станет ничего с ним делать, а просто скоро отпустит. Жаль, что подворовать сил не выйдет, но лучше уж так.

[indent] Сбежал. Конечно, он сбежал! И, конечно, выдал себя так быстро, как распоследний идиот. Проще этого было прямо сказать, что он беглец, жалкое создание, которое хочет избежать участи быть чьей-то послушной игрушкой и дальше, до конца своих дней. Точно так же Джерри мог сразу признаться, что он не птица, что он нагваль и что ему нужно немного отдыха и сил. Однако, струсив, он ничего из этого не сделал. Было ли это слишком глупо? А признайся он, не было бы это опрометчиво? Что бы дало его признание, его ничтожная честность?
[indent] Да ничего. Колдун точно выгнал бы его сразу, причем, смачным пинком направил бы в нужном направлении.
[indent] Парню нечего было ответить, все и без того было прекрасно понятно.
[indent] Следующий вопрос мужчины заставил Джерри задуматься. Он не останется человеком – вот, что случается с нагвалем, который разрывает связь со своим хозяином? Это одновременно пугало, но совершенно не помогало изменить решение, ведь таким образом он так или иначе станет свободным. Да и человеком Джерри, по сути, давно уже не был, погрязнув в непроглядной, безобразной черноте, в которую его, как в смолу, в грязь, в нечистоты с головой опустил Джоэл. Парень чувствовал себя если не грешником, то душегубом, изменником в мире человечности, какой бы она ни была среди всей той жестокости, которую творили человеческие создания, и добра, сколь бы мало, как казалось нагвалю, его ни было вокруг. Он стал похож на испорченную фигурку пазла, которая не подходила, как ни пытайся присоединить ее к картине. Все, чего он с такой силой хотел, к чему шел с безумным рвением, – это свобода. Пусть короткая, но все же вечная для него. А что его ждет дальше он не думал.
[indent] – Ну и ладно, – Джеремайя попытался вложить все веселое безразличие в эти слова, хоть по глазам было видно, что ему страшно, что не хочется терять ту жизнь, которая могла бы ждать его впереди.
[indent] Он не питал пустых надежд и давно уже искренне не мечтал о чем-то, кроме удушающей жажды вырваться из плена, к которому его приговорил Грант. Желания чего-то простого и реального, типа попробовать экзотическое блюдо или побывать в Гренландии, не были тем же, что можно было назвать вычурным, красноречивым «мечта». И если желания заставляли человека идти к этой цели, то мечты были тем стремлением, к которому либо идешь всю жизнь, перешагивая через себя и других, либо просто несбыточной фантазией, которая была прекрасна своей грустью, невозможностью к реализации и светлой сказочностью.
[indent] Но зачем ему было мечтать о чем-то, если он все равно не знал, зачем живет?
[indent] Он, кажется, никогда не знал. По-настоящему. А все эти его юношеские рвения, горячащие изнутри, дающие иллюзию, будто способен покорить весь мир, добиться невообразимых высот, стать известным, востребованным, закрутиться в безумном вихре работы и признания – все это было подобно башне из стеклянных ваз; если просто любоваться, как солнечные лучи купаются в прозрачном рукотворном льду, переливаются и сияют тысячами желтовато-белых, эфемерных огней, хрупкое строение кажется устойчивым, но стоит подуть сильному ветру, стоит легко ударить по этой башне или вынуть одну из ваз, стоящих в основании, как вся это обманчивая, воображаемая уверенность рухнет с оглушающим звоном и разлетится на бессчетное количество острых, опасных осколков.
[indent] Он – просто шахматная фигурка на чьей-то двухцветной доске в клетку, грубо вырезанная пешка с надколотой и исцарапанной шляпкой, которую перемещают первой, отдавая сопернику в качестве трофея, если того требует бо́льшая цель, без жалости, сожалений – просто сбрасывают в кучу других, ставших бесполезными, фигур. Да, Джерри так отчаялся, что не думал о будущем, потому что ему давно уже казалось, что будущего у него просто нет.
[indent] Освободиться от власти темного колдуна не для того, чтобы искать себя и причины жить, а чтобы не быть причиной чьей-то смерти, чьего-то несчастья и безумия, к которым принуждал хозяин. Не быть частью чьего-то безжалостного замысла.
[indent] Остаться человеком ненадолго?
[indent] Это пугало, пусть даже парень, казалось, все для себя решил и все равно ничего не планировал. Он задумался еще на несколько мгновений, выискивая внутри себя ожидаемое сомнение, к такой ли участи он стремился, но, что было даже несколько прискорбно, так ничего и не нашел. Удивительным образом Джерри это не смутило: в нем словно бы не было жажды жить, хоть он и хотел, не было какой-то цели, как будто он стоял не на дороге, а посреди поля, поросшего сорняками – беги куда хочешь, а вокруг будет все то же поле и ни намека даже на старую тропу. Понимание этого душило, сковывало, но почему-то оказалось незначительным. Нагваль чувствовал себя подавленным и пустым.
[indent] Опустошенным.
[indent] И думать о таких сложных вещах больше не хотел – будь что будет, лишь бы не рядом с Джоэлом.
[indent] Колдун все же усмехнулся. Неприветливо, как-то даже высокомерно что ли, одарив Джерри демонстрацией гордости за свои способности. Но это совсем не волновало парня; он улыбался в ответ, болботал и надеялся, что мужчина скоро хоть немного смягчится. «Все-таки умеешь улыбаться, – удовлетворенно подумал нагваль, чувствуя, как невидимые тучи враждебности, что заволокли эту комнату напряжением, постепенно рассасываются. – А я все же был прав». Мнение парня о колдуне только укреплялось, несмотря на глухую стену недоверия между ними и все еще витающее в воздухе непонимание. Да, мужчина был резок и груб, да, он угрожал, связал и все еще не был тем, кого Джерри мог считать хоть сколько-нибудь безобидным, да, он все еще вынуждал чувствовать себя не в безопасности, но уже почти не пугал. Это, конечно, ничего не значило.
[indent] Совсем ничего…
[indent] Колдун, как показалось парню, находился в некоторой растерянности. И она, что не могло не радовать, стала ключом к тому, что человек наконец заговорил о себе, а не мучил нагваля подозрительностью и вопросами. Джеремайе и правда нечего было ему сказать: все, что хотел узнать от него колдун, он уже озвучил, может, без деталей, однако и так все было ясно. Да и к чему разбрасываться никому не нужной информацией, если совсем скоро они разойдутся навсегда? Мужчина лишь парой фраз приоткрыл дверь к потухающей враждебности, навстречу своеобразному, тусклому примирению, которое все равно ничего не решало, но играло свою роль. Джерри почувствовал себя гораздо легче и улыбнулся широко, очаровательно, искренне, ожидая, что сможет отплатить за проявленные к нему доброту и сочувствие хотя бы помощью с раной на руке.
[indent] Но колдуну нужно было не это.
[indent] Было бы странно удивиться и усомниться в том, что с нагваля решат что-то поиметь; пусть его и считали опасным, но пользы в таких существах было не меньше, и мужчина, разумеется, решил не упускать свой шанс. Его слова снова испугали ворона: улыбка тут же исчезла с его лица, а радость сменилась на страх, который Джерри не сразу смог скрыть. Лишь спустя несколько мгновений он смазал, как не успевшую высохнуть на холсте краску, эту эмоцию, с видимым трудом вновь растянув губы в теперь уже горькой и разочарованной улыбке.
[indent] Конечно, что еще можно потребовать с проклятого? Не помощь же, не честность и отзывчивость, не то, что просят у простого человека, и уж точно не душевность. Нагваль не интересен как личность. Он даже для светлого оказался вещью, полезным средством для получения рабочих материалов, просто набором ингредиентов из частей тела, из которых можно получить что-то необходимое. Взять, что требуется, и забыть о нем, как о живом существе, не воспринимать, как человека.
[indent] Кровь.
[indent] Перья. Кожа. Кости.
[indent] Хоть для кого-нибудь, хоть однажды он сможет быть просто Джерри, нужным Джерри, любимым Джерри – не удачным предметом, не сосудом, из которого можно глотнуть энергии и испить крови или выдернуть перья, срезать кожу, говоря без толики жалости, что все равно быстро заживет? Не игрушкой, не куском глины, из которой можно слепить какую-то свою модельку из мечтаний?
[indent] Хоть разок… Пожалуйста?
[indent] «С другой стороны, – оправдал желание колдуна Джерри. – Это ведь правильно, что с меня еще взять, когда есть такой потенциал? – он мысленно хохотнул, словно иронично гордился своей предметной полезностью. – Зачем ожидать большего, когда это бессмысленно? Мы что, друзья? Приятели? Я никто, просто подобранная на дороге птица. Этот человек ведь потратился на меня, а я нагло остался в его доме, хоть даже гостем не являюсь. Все верно. За добро тоже нужно платить. Я мог бы и сам догадаться и предложить что-то, хотя бы пару перьев. Вот же дурак, почему не подумал!».
[indent] Джерри почувствовал вину. Он вот так бессовестно воспользовался колдуном, а в ответ хотел предложить несчастные гроши и никчемную помощь с раной. «Какой же ты придурок, Джерри!».
[indent] – Д-да, конечно, – он запнулся, все еще испытывая страх и разочарование, и снова улыбнулся, как будто это могло уговорить его самого в том, что все правильно.
[indent] Да, он никак не мог до конца смириться, пусть даже его начало грызть чувство вины. Мог ли нагваль отказать? «Я так привык быть жалкой, послушной тварью, что у меня нет сил на это даже перед светлым? Или это и правда мое искреннее желание, а сомнения лишь из-за того, что принадлежу я не ему?». Джерри чувствовал, что начал путаться, и потому, чтобы не забивать себе голову лишними размышлениями, послушно последовал за мужчиной, стараясь занять себя парадоксально более пугающими мыслями о том, каким образом ему придется поделиться своей кровью. Самым безобидным вариантом, конечно, было порезать руку, но кто знает, что в голове у этого человека. «Он же не станет вредить мне? Конечно, нет, иначе не развязывал бы руки и не говорил со мной так». Парень потер левое запястье, даже не задумываясь об этом, будто невидимые веревки повредили кожу.
[indent] – Нож?.. Да, наверное, – неуверенно ответил он, зайдя в помещение и нерешительно помявшись на пороге.
[indent] Еще совсем недавно он смело летал по кухне в поисках съестного, а теперь слово бы боялся зайти.
[indent] Нож? Даже не лезвие? «Ладно, нож так нож. Все равно. По крайней мере, я сделаю это сам». От этого стало капельку легче – не колдуну же резать его, в конце концов. Он отдаст немного крови, затем обратится и позволит мужчине самому выдернуть перья, столько, сколько ему нужно. Главное, чтобы после этого ворон мог летать, а не превратился в лысую курицу. Джоэл всегда брал то, что ему было нужно, не беспокоясь о состоянии нагваля, не задумываясь, больно ему или нет. Он даже не брезговал употреблять его кровь при необходимости, прижимаясь губами к запястью, как будто делал это всю свою жизнь: без смущения, как обыденность. Сначала Джерри это казалось даже чем-то интимным, какой-то платонической близостью, доверием, привязанностью. Это льстило, но недолго – лишь до тех пор, пока он не понял, что ничем подобным Грант никогда не руководствовался, а просто брал необходимое.
[indent] Нагваль скромно стоял в стороне и наблюдал, подмечая самые разные детали, занимая себя этой глупостью с целью не думать о прошлом и предстоящем. Колдун выглядел усталым, его кухня казалась пустой, несмотря на обилие разных емкостей, среди которых не было ожидаемых продуктов даже для перекуса. Джерри усмехнулся.
[indent] – У тебя и правда нет еды. А в холодильнике тоже шаром покати и мышь повесилась?
[indent] Он тихо засмеялся, прищурился в улыбке, как терпеливый кот. Здесь было непривычно одиноко, и парень не сдержал невежливого любопытства:
[indent] – Ты живешь здесь один? У тебя нет, – заминка, – компаньона? С ним ведь было бы проще, он вылечил…
[indent] Снова заминка. Что если его тональ погиб, а Джерри вот так задел мужчину? «Придурок», – ругнулся на себя проклятый. Какое вообще ему дело до жизни этого человека?
[indent] Парень неслышно вздохнул. С неуверенностью он взглянул на маленькую емкость, которая предназначалась для его крови: и все? так мало? Брови поползли вверх и замерли домиком, на лбу тонкими линиями выступили морщинки – Джерри не ожидал такой скромности от колдуна. Решив, что человек достоин большего, нагваль смело направился ближе к нему и взял первый попавшийся чистый стакан, затем нож – и занес его над левой рукой, размышляя, как и где будет лучше сделать порез. «Ладонь? А если нужно будет что-то сделать? Тогда это принесет кучу неудобств, я не смогу использовать руку, – вдобавок, сама мысль о поврежденной руке была очень неприятна Джерри, и он сжал кисть в кулак, словно защищал ладонь от пореза, который сам и собирался нанести. – Тогда запястье. Наверное, так будет лучше, да». Нож переместился выше, парень нерешительно прижал его кончик к коже, но так и не сделал надрез.
[indent] Не трусить. Всего одно движение, всего пара минут неприятных ощущений. Всего немного крови.
[indent] Он убрал нож, боясь посмотреть на колдуна и увидеть его недовольство или презрение слабости. «Ну, давай же. Ты ведь уже делал это». И все равно он не решался, а потом, разозлившись, не давая себе возможности передумать или решить, как будет лучше, чтобы не было причин остановиться, Джерри быстро, глубоко полоснул по руке, вдоль предплечья от запястья, оставив тут же брызнувшую кровью борозду в примерно пять сантиметров. Его лицо исказилось, он стиснул зубы, чтобы не произнести ни звука и не показать, что ему больно, и повернул руку раной вниз.
[indent] Стакан безжалостно быстро заполнялся густой алой жидкостью. Порез был сильным, но Джерри успокоил себя тем, что все скоро заживет, и это даже хорошо, что он так дерзко поранил себя – крови вытечет достаточно, прежде, чем порез закроется.
[indent] Но рана не заживала. По спине нагваля пробежал холодок; он воззрился на руку, как будто мог одним взглядом заставить порез стать у́же, меньше, а кровь остановиться. Само собой, это не помогло, и тогда глупый нагваль понял, что за пеленой страхов и переживаний совсем не обратил внимания на свое состояние – он был пуст. Организм истратил все остатки сил на то, чтобы ворон не откинул лапки до того, как колдун излечил его, а это значило, что теперь травмы будут заживать гораздо дольше.
[indent] Дольше, чем скорость заполнения стакана.
[indent] Парень поднял жалобный взгляд на колдуна, снова не зная, что сказать. Попросить дать еще один стакан? Полотенце? Взгляд нагваля заметался по кухне в поисках какой-нибудь тряпки или салфеток, а потом снова вернулся к мужчине.
[indent] – Ой, – только и смог сказать Джерри, а после смущенно закусил губу. – Немного не рассчитал. Зато на все хватит! – он неловко рассмеялся, постаравшись скрыть наступающую панику, боль и легкое головокружение от вида обильно стекавшей по коже крови.

[indent] Любое напоминание о Гранте вызывало у его ничтожного нагваля леденящее уныние, острыми осколками впивающееся в сознание страхом и щемящей болью безысходности. Джерри хотелось бы хоть немного не думать о хозяине; забыть, что он – лишь жалкая кукла в руках Джоэла, что за гранью искусно сотканного заточения этого непрошенного проклятья есть что-то еще. Он хотел, чтобы это «что-то еще» стало его реальностью, его долгожданным покоем и миром, в котором он сможет быть просто обычным, ничем не отличающимся от других, непримечательным Джерри. Но раз за разом ненавистный образ, когда-то казавшийся парню особенным и нужным ему, как бы это ни звучало теперь смешно и парадоксально, напоминал о себе через воспоминания, чужие слова и даже случайный блеск стекла колдовских склянок.
[indent] Всего на миг забыть, кто ты есть.
[indent] «Это невозможно», – будто чужой голос твердил в сознании нагваля, неизменно, ежемгновенно напоминая, кто он, кем родился и кем был не по своей воле с первой секунды своего существования и до последнего слабого вздоха.
[indent] Колдун был слишком жесток в своих расспросах, вероятно, даже не предполагая, как Джерри ненавидел сейчас упоминания темного, от которого пытался бежать. Ему был противен даже голос, которым озвучивался вопрос, ненавистен сам момент, хоть любопытный мужчина не был в этом виноват: он просто спрашивал, просто зачем-то интересовался судьбой никому не нужного парня. Джерри не мог злиться на него – но и не злиться тоже не мог. И все, что ему оставалось – терпеливо, чуть морщась, но скрывая истинные чувства, отвечать, улыбаться через силу, чтобы хоть как-то скрыть трещину растерянности, ужаса и опустошенности.
[indent] Перед ним был целый мир – почти недоступный, располосованный прутьями клетки. Он выглянул сквозь брешь между металлом и представил, будто перед ним нет преград… Однако колдун, сам того не зная, стучал по прутьям гулкой палкой, напоминал нещадно: «Клетка… клетка… клетка».
[indent] Клетка.
[indent]  [indent] И ты в ней.
[indent] …Связь.
[indent] – Не знаю, – Джерри пожал плечами. – Недолго. Так уже было, он едва не забыл…
[indent] Так нагваль и узнал это чувство, когда связь между ним и темным слабеет, так и пришел к мысли, что будет молчать, стоит только снова появиться подобному ощущению, надеясь, что Джоэл просто забудет обновить связь, и между ними разверзнется пропасть свободы. Тихо, как тень, парень рыскал в поисках ответа, осторожно узнавал, возможно ли как-то оторваться от колдуна, разбить невидимую цепь неволи, и лишь отдаленным шепотом, обрывками фраз ему удалось узнать, что у него есть шанс. Но, как оказалось, не все так просто: невозможно избавиться от проклятья, не отдав что-то взамен. Жизнь требует другую жизнь как плату. Что ж, теперь Джерри хотя бы знал…
[indent] Эта кухня даже не пахла едой, не считая вязкого, густого, обещающего сытость, но ставшего уже легким, едва различимым ароматом пиццы, приплывшим сюда из комнаты, смешанным со сладковатым, удушающим запахом сигаретного дыма. Колдун так неловко шутил?
[indent] – Что? Мышь? Нет, – парень рассмеялся. Он еще не настолько отчаялся, чтобы есть грызунов, впрочем, голод мог привести к поеданию чего угодно, даже грязной, облезлой, вымокшей в дождевой воде и мусорной жиже мыши. Ему вспомнились строки Джека Лондона о голоде; они прокатились по сознанию ужасом безысходности и жаждой выжить любыми способами… Пожалуй, мышь еще не самый плохой способ дать организму требуемое насыщение. Когда-то Джерри читал о выжившей в горах после авиакатастрофы женщине, которой пришлось есть собственных умерших детей, и в памяти отчетливо хранились слова о поедании детского мозга, описанном нежным «кушать». – Я не стал бы лишать тебя такой привилегии.
[indent] Он смеялся. Добродушно, с легкой, доброжелательной хитринкой, может, неким кокетством. Это было как будто неуместно в обители сурового настроения колдуна, но не казалось нагвалю чуждым и неестественным, словно он вороватым солнечным лучом проник через плотные занавески во мрак комнаты, скрывшей все свои краски на время тяжелой ночи и почему-то еще не готовой к журчащему утру, и беззастенчиво лизнул щеку владыки этого мрака. Как бы мужчина ни старался укутаться в эти пыльные шторы неприветливости и вынужденной, упрямой строгости, он не мог закрыть солнце, что так же упорно обжигало снаружи. Рано или поздно свет скользнет по коже его лица и, быть может, обернется такой же улыбкой.
[indent] Не то чтобы Джеремайя добивался этого – ему просто не нравилась угрюмость того, чье сердце не было обмотано в измазанную сажей и черной дегтевой смолой паклю.
[indent] Но если не этого, тогда чего именно он добивался? Это нелепое дружелюбие по отношению к колдуну – после его угроз сломать ворона и залезть к нему в голову – казалось теперь странным даже нагвалю, и он поежился, готовый снова отступить. Его вера в людей давно превратилась в ничто, а вера в колдунов была сломана так же, как хрустнули крылья в момент столкновения с грузовиком: быстро, жестко, без тени жалости и сожаления. Может, Джерри пытался снова поверить? Может, ему хотелось увидеть мужчину таким же участливым, каким он был в те минуты, пока не догадывался, что перед ним не просто глупый ворон, а коварный проклятый?
[indent] Он не знал. Он, черт возьми, ничего не понимал! Перестал понимать сам себя, запутался, нырнул в привычную скорлупу и надел маску послушного идиота, который наивно отшвыривает от себя плохое и продолжает играть роль шута.
[indent] «Кто я?».
[indent] Кто он в итоге? Просто актер в дешевой пьесе? Голодная псина, трусливо поджимающая хвост, готовая бежать, бросив свою помойную добычу, пригнувшись головой к земле? Нет, он был той псиной, что виляет хвостом в надежде не быть избитой тем, кто направил ей в брюхо ствол ружья.
[indent] «Он светлый, он ничего мне не сделает».
[indent] Этому слабоумному упорству позавидовал бы любой обделенный природой мозгами.
[indent] – Я… но… ты тоже голоден. Наверное, – Джерри смутился и зажевал последние слова, стыдливо уперся взглядом в пол, смотря на свои старые кеды, потерявшие белизну на тех частях, которые когда-то еще ее сохраняли, теперь же превратившись в мятые серые пятна и кое-где треснувшую резину. – Спасибо, – буркнул он и опять улыбнулся.
[indent] Он был голоден? Хотел съесть всю слишком огромную для него пиццу и упасть переполненным животом вверх, борясь со сладким ощущением тошноты от переедания?
[indent] Был. Хотел.
[indent] Или не хотел?
[indent] Обезвоживание не лечится одним стаканом воды, и организм не примет всю пищу. Джерри точно стошнит, если он кинется на еду, как оголодавшее животное. Но разум, истощенный, больной самим страхом перед голодом, требовал пищи, и предложенная пицца манила еще сильнее, будто ворон и не ел ничего. Наверное, стоило просто поклевать еще немного в облике птицы, чтобы насытиться и не лишать при этом еды самого колдуна, раз уж у него не было в запасе, кажется, даже разноцветных кукурузных колечек, которые, Джерри был уверен, пришлось бы заливать водой вместо молока, потому что и его у мужчины точно не было.
[indent] Однако парень не двинулся с места, помня, с какой целью они переместились в кухню. Про тоналя он решил больше не спрашивать, видя реакцию колдуна и как он ловко ушел от ответа: судя по всему, это была не самая приятная тема для мужчины, а бередить чужие раны или лезть не в свое дело Джерри не имел привычки. Он кивнул, не зная, что ответить, и тем самым заканчивая неловкий разговор. Колдун настолько, похоже, не горел желанием рассказывать о своем магическом компаньоне, что предпочел поведать нагвалю о части своей личной жизни с другой стороны, и это стало для Джеремайи более чем красноречивым знаком, что лучше больше не пытаться любопытствовать.
[indent] Сам же Джерри был для мужчины той самой возможностью, рассматриваемой с чисто практической точки зрения. Парень натянуто улыбнулся. Бессмысленно было горевать о том, что все рассматривали его лишь как кого-то полезного, особенно если это был человек совершенно ему не знакомый. Может, ему наоборот стоило бы поблагодарить судьбу за то, что, несмотря на проклятье, он и правда был кому-то полезен, на него надеялись и…
[indent] И использовали. «Наверное, это и есть то, что называется «нужный»? Значит, я не просто пустое место, я не никто – я все же нужен».
[indent] Джерри знал, что это сказка, оправдание, придуманные им самим с целью хоть как-то не позволить себе утонуть в мраке оторванности от мира и одиночества, на которые его приговорила судьба. Ему так было как будто легче.
[indent] Но только как будто.
[indent] Он не просил помощи словами – лишь смотрел испуганными глазами на колдуна, словно тот мог дать ответ или смог бы успокоить нагваля, который резанул по венам, не жалея себя и своей крови. Рука болела, казалось, все сильнее, неприятные покалывающие ощущение поднимались по ней вверх, пальцы немели, а страхи Джерри становились все реальнее. Он смотрел на руку, терялся в густом алом мареве, будто он мириадами кровавых крошечных капелек, сотканных в призрачный туман, поднимался от пореза и проникал под кожу, в глаза и горло; парень тонул в воспоминаниях об аварии, в том моменте, когда крылья и тело сковала такая боль, что сама сущность живого растворилась в ней. У него есть только он сам, его глаза и руки – самое дорогое, чем обладал Джерри. Благодаря колдуну крылья зажили. И теперь парень сам себя порезал, в очередной раз охваченный противоречивыми чувствами. Он порезал себя не для Джоэла, не по приказу, а добровольно.
[indent] Он испугался самого себя.
[indent] Тцок-тцок.
[indent] Кровь шумно шлепнулась на пол парой крупных капель.
[indent] «Что я сделал? Зачем я это сделал?» – не понимал Джерри, глядя на россыпь мелких кровавых пятнышек под ногами, что разлетелись вязкой кляксой, стоило крови разбиться с высоты о твердую поверхность. Это была такая смелая благодарность за спасение и краткий приют – или трусливое подчинение, будто по привычке? «Наверное, этот человек меня презирает».
[indent] Тцок-тцок. 
[indent] Кровь шумно шлепнулась на пол парой крупных капель… прежде, чем чужие теплые руки обхватили запястье Джерри. Парень не ожидал этого и вздрогнул, едва не осев на пол от подступившей к горлу слабости и удивления. Колдун снова помогал ему.
[indent] И вновь ворчал.
[indent] Джеремайе отчего-то стало смешно: не притворно, чем он жил, казалось, прошедшие несколько минут, а нервно-искренне. Он смотрел на крепкие мужские руки, которые казались ему такими бережными и теплыми, что нагваль был готов порезать себя снова, чтобы испытать еще раз нечто подобное.
[indent] – Прости, – тихо, виновато произнес ворон и украдкой поднял глаза.
[indent] Он вынудил светлого потратить столько сил, но за их короткое знакомство, если его можно было таковым назвать, принес больше проблем, чем пользы или хотя бы отсутствия проблем. Рука еще какое-то время оставалась в том же положении в воздухе даже после того, как мужчина отпустил Джерри, а парень с неописуемым сожалением прислушивался к исчезающему чужому теплу на своей коже. К нему прикасались не для того, чтобы забрать что-то, не угрожающе, не по-хозяйски – к нему прикасались с той зыбкой заботой, которая для остальных не была чем-то особенным, чем-то долгожданным и, быть может даже, спасительным. А для Джерри…
[indent] Ошеломленный поднятый на мужчину взгляд потерялся где-то в тот момент, когда колдун уже начал отворачиваться. Нагваль еще успел поймать строгий, недовольный бросок в свою сторону, и снова потупил взгляд. И правда, он же мог просто порезать палец, хоть таким образом крови было бы гораздо меньше.
[indent] А он хотел дать больше.
[indent] Просто за проявленную к нему скупую, холодную, но все же доброту.
[indent] И тут… Он уже не ждал, что колдун назовет свое имя, будто это было в порядке вещей. Парень расплылся в улыбке.
[indent] – Привет, Коди! – весело ответил он.
[indent] Теперь они были в какой-то мере на равных. Во всяком случае, Джерри получил возможность запомнить своего спасителя под именем, а не как просто светлый колдун или угрюмый незнакомец с телом Аполлона. От любопытных глаз парня не ускользнули и странные попытки измазать свои, как оказалось, порезы на ладони, и нагваль вытянул шею, наблюдая за экспериментом. «Значит, моя кровь не лечит других? – ворон почему-то расстроился. Он не знал, возможно ли таким образом заживлять чьи-то раны, ведь его кровь и все прочее, как и он сам, принадлежали только Джоэлу, и темный не позволял делиться чем-то с кем-то другим. – Может, ее нужно использовать как-то иначе?». Не считая зелий и других варев и снадобий.
[indent] Джерри поднял вопросительный взгляд. Стекло на работе? Если вспомнить все то, что уже видел парень, одежду, к примеру, и добавить к этому стекло на работе, которым Коди поранился… «В общем-то, это не так важно. Какая разница, кем он работает, если есть кое-что более важное».
[indent] Порез колдуна все еще был не в лучшем состоянии.
[indent] – Я могу зашить, – нагваль опустил руки под струю воды и начал тщательно вымывать их, будто и в самом деле работал в больнице, и эта процедура была для него обычным, повседневным делом. – Отец хотел, чтобы я стал врачом. Хирургом, – и вновь он начал болтать, попеременно отпуская смешки. – Отправил меня еще в школе на курсы. Кое-чему я и правда научился, ха-ха. Пару раз зашивал друзей, когда им было стремно идти в больницу. Могу сделать укол.
[indent] Он отряхнул руки над раковиной, повернулся к колдуну, все так же улыбаясь, и протянул ладонь, безмолвно спрашивая, можно ли ему посмотреть на порезы поближе.
[indent] – У тебя, наверное, нет инструментов, но можно использовать обычную нить и иглу. У тебя же есть аптечка? Хотя бы бинт и пластырь? И… водка? Чтобы продезинфицировать. Настоящие полевые условия, – Джерри тихо засмеялся. – Полагаю, нужного обезболивающего у тебя тоже нет, так что придется немного потерпеть.
[indent] Он болтал, болтал, забывшись, и сам потянулся к руке, схватив ее быстро, но осторожно, прижав собственную ладонь к тыльной стороне ладони Коди и развернув порезами вверх, к свету.
[indent] – Тихо, не дергайся, – предупредил парень прежде, чем так же быстро наклониться к ладони.
[indent] Нагваль замер. Не потому что внимательно рассматривал швы, а потому что ощутил давно забытую, казалось, уже незнакомую возможность прикоснуться к кому-то просто так, без цели вытянуть энергию, без желания поглотить силы колдуна, пусть его организм и требовал пополнения. Хотелось насладиться этим моментом как можно дольше.
[indent] Просто прикасаться. Ощущать живое тепло, без щиплющей естество и кожу перетекающей, украденной энергии. Быть просто обычным человеком, а не проклятым, который вынужден переступать через себя, мораль и собственные взгляды, чтобы удовлетворить чужую потребность.
[indent] Джоэл был ему чужим. Стал таким в тот момент, когда из приятного собеседника и заботливого старшего друга стал владельцем.
[indent] Краткий миг вдруг обернулся страхом, уверенность, с которой Джерри схватился за руку мужчины, улетучилась в тот же миг, и он поднял испуганный и вместе с тем виноватый взгляд на Коди, ожидая, что тот ударит его, оттолкнет магией или, по меньшей мере, посмотрит с такой злостью, что нагвалю будет лучше исчезнуть в ту же секунду, чтобы не быть выброшенным через окно в промозглую ночь, как грязный, бездомный щенок. Он сам сейчас был похож не на большую мощную птицу, а на собачонку с поджатым хвостом или котенка с дрожащими, прижатыми к голове крошечными ушками.
[indent] Пальцы дрогнули. Рука осторожно, плавно разжалась, однако Джерри так и не выпустил Коди, продолжая прижиматься теплой ладонью к такой же теплой ладони колдуна.

[indent] Эти ощущения казались такими призрачными и рассеялись так быстро, что Джерри не успел не только хоть немного ими насладиться, но даже не смог остановить себя, а главное, удержать руку колдуна, хоть и был решительно настроен помочь с порезом. Его нисколько не удивляло то, что мужчина не хотел находиться рядом и, разумеется, чтобы проклятый к нему прикасался, пусть даже с добрыми намерениями.
[indent] Он же проклятый! Кому захочется прикасаться к такому? «Ха-ха, и правда. Это, наверное, похоже на неприязнь по отношению к прокаженным или вонючим бомжам».  Сравнение казалось парню больше забавным, чем обидным – забавным с прогорклым вкусом отверженности.
[indent] Он опустил руки и смешно, по-детски обиженно поджал губы, глядя на мужчину исподлобья. А что ему оставалось делать? Он ведь не врач, даже не знакомый колдуна, уж кому, а не ему точно ворчать на Коди за его нежелание довериться нагвалю.
[indent] – Ну и ладно, – буркнул Джерри, пряча бурю эмоций и накатившее чувство несправедливости за все тем же наигранным ребячеством с прищуром и якобы усердно скрываемой за досадой улыбкой.
[indent] В конце концов, это личное дело колдуна: если ему нравится ходить с кровоточащей, пусть и небольшой, раной, пусть себе ходит. Он же явно знает об исцелении больше других, а значит, подобно врачу, может делать какие-то умозаключения касательно здоровья. Коди был прав: он мог излечиться с помощью зелий, волшебных мазей и, возможно, даже с помощью заколдованного подорожника.
[indent] — Вот не то чтобы для меня это было в новинку, но звучит жутко, знаешь? Сварить из моей крови… Чувствую себя героем сказки про злую ведьму, которая жарит в печи и жрет потерявшихся путников.
[indent] А еще он никогда не видел, чтобы светлый делал что-то из частей нагваля. Выходит, среди товарищей Коди все же были и те, кто не остерегался и не гнушался подобных практик. И раз этот колдун говорит о зелье из крови, вероятно, он уже готовил его. Где же он тогда взял кровь проклятого? Что стало с тем нагвалем? Мужчина не выглядел тем, кто мог бы причинить вред, как бы он ни пытался таковым казаться; к тому же, он светлый, а это говорило о нем гораздо больше, чем игра в угрозы и суровое выражение лица. Утолять свое любопытство Джерри, однако, не стал, не желая еще сильнее доставать колдуна. Да и что ему принесет эта информация? 
[indent] Следуя примеру Коди и нежеланию больше вторгаться в чужое личное пространство (что колдун слишком явно демонстрировал, чтобы не понять его настроение), Джеремайя отступил. Больше он не знал, что сказать, не знал, как поступит человек: выгонит в промозглую ночь, оставит у себя дома, свяжет на всякий случай или доверчиво позволит переночевать на коврике у кровати. Впрочем, нет, проклятый никогда не удостоится чести спать рядом со светлым даже у двери. «Пожалуйста, не прогоняй меня, – взмолился Джерри, смущенно опустив глаза и не произнеся ни слова. – Я буду тихим и исчезну так, что ты даже не услышишь». В воздухе вокруг этих двоих витала такая густая неловкость, что будь она запахом, ей можно было бы наесться до отвала. Джерри нередко, только сбежав из-под опеки отца, перекантовывался то тут, то там, то у друзей, то в центрах для творческих, где ребята собирались на одном пространстве и творили, спали там же все вместе. Когда не было денег на нормальное жилье, и все средства парень тратил на учебу, он жил в развалинах с картонными стенами, рядом с теми людьми, кто так же не мог позволить себе что-то лучше, чем комнатушку с гнилыми, оборванными бабушкиными обоями и прокисшими, дырявыми трубами, через которые сочилась грязная жижа вместо воды. Но теперь Джерри чувствовал себя бомжом. Нет, даже хуже: у тех хоть коробка была и тележка с мусором, а у него в кармане лежали всего-то пара смятых бумажек, в которых смутно угадывались деньги, резинка для волос да документы.
[indent] Он был потерянным, нищим, никому не нужным и одиноким.
[indent] «Зато свободным, да?».
[indent] Нет.
[indent] Он все еще не был свободен, его жизнь все так же не принадлежала ему. Ничего его ему не принадлежало. Джерри чувствовал себя глубоко несчастным, но то и дело повторял себе, что нельзя жаловаться и показывать это остальным.
[indent] Мрачные, бесконечно донимающие, как назойливая муха, мысли были прерваны голосом колдуна. Парень поднял на Коди радостный взгляд, в котором искрилась благодарность. Ему правда разрешили остаться? Вот так, не прямым текстом, но все же очень отчетливым позволением, будто они были знакомы уже давно. Может, Джерри и казалось, что отношение мужчины стало чуть более дружелюбным, может, он сильно ошибался, и поутру его выгонят пинком, как нагло забежавшую за порог бездомную псину. Но ему хотелось верить. Ему хотелось подольше остаться в этой иллюзии, где Коди чудесным образом преобразился и звучал, как будто был не очень приветливым старшим братом или внезапно встреченным родственником. Другом? Нет, не другом, не родным, а кем-то между этими понятиями. Он звучал так, как не звучал родной отец Джеремайи, его слова звучали более участливо, чем у многих, с кем был знаком парень…
[indent] «Стоп. Остановись, – оборвал себя Джерри, понимая, что загнал сам себя в смертельный оазис своих фантазий и совершенно неправдоподобных ожиданий. – Мы друг другу никто. Я просто устал, поэтому мои мысли уже плывут. Нельзя поддаваться на то, что и подавно не является даже самой сухой и никчемной заботой».
[indent] Просто вежливость. Своего рода безвыходное положение, когда спас птицу, а выкинуть вот так сразу под дождь совесть не позволяет.
[indent] Нагваль держался на расстоянии и вышел из кухни вслед за колдуном лишь после того, как его тень нырнула вслед за своим хозяином в спальню. Вот так, без приглашений, без равнодушного взмаха рукой «спи там» или «чтоб утром тебя здесь не было» – молчание, единственное, чего был достоин чужак с пометкой «проклятый». Но Джерри не акцентировал на нерадостных реалиях свое внимание; он радовался тому, что к нему проявили какое-никакое сочувствие, понимание, да пусть даже это была жалость или банальное нежелание казаться жадной скотиной. Все равно это было для него чем-то особенным.
[indent] Он неуверенно прошел к дивану, выискивая глазами полюбившуюся подушку: эту ночь он проведет, обнимая своего временного мягкого друга из воздушной набивки и плотной ткани с запахом этого дома. Из комнаты неожиданно вернулся колдун. Джерри удивленно уставился на принесенные подушку и одеяло, совершенно не ожидая, что ему дадут нечто подобное. «Это мне? Правда мне?». Хватило бы и старого пледа – даже за него нагваль был бы очень признателен. Он тут же широко и смущенно улыбнулся.
[indent] – Спасибо, – прошуршало тихо, но искренне, а потом парень как будто собрался с силами и добавил уже веселее и громче: – Хороших снов, Коди!
[indent] Наверняка это звучало наивно, по-детски, совсем не соответствующе его возрасту. Но таким был Джерри: маска ребячества намертво вросла в его лицо, а потерянное время, которое отобрал Джоэл, оставило парня где-то на пути в несколько лет позади.
[indent] Когда мужчина в очередной раз прошел мимо нагваля, так и не ответив даже чем-то вроде «ага», но сделав очередной, наверное, типичный для него доброжелательный ход в виде неловкого кивка, Джерри стоял, держа подушку, обнимая ее обеими руками. Чуть прикрыв ей лицо, он улыбнулся вслед Коди и проводил его взглядом, который уперся в закрытую дверь, как в выставленную уже физическую преграду между ними. Парень уткнулся в подушку и едва сдержал смех. «Вот чудак», – пронеслось в голове. Это никоим разом не обидело ворона, даже не вызвало мыслей о чем-то негативном: колдун медленно менял, кажется, свое отношение, став из разозленного человека, который обещал сломать крылья птице, в немного нелепого в своей сухой жесткости, вынужденной ли, а может, характерной, не позволяющего себе стать мягче, но уже немного доверившегося чужаку хозяина дома.
[indent] За оставшуюся ночь Джерри скатился с подушки и занырнул под одеяло с головой, поджав ноги к животу и так и не выпустив свое «гнездо», на котором в прямом смысле клевал клювом в облике ворона, пока колдун не догадался, кто перед ним. Эти молчаливые часы прошли для него так спокойно, устало и умиротворенно, что проснулся он только от едва слышного шума уже поутру, когда сон начал постепенно рассеиваться, возвращая сознание в реальный мир. Первые секунды парень лежал с закрытыми глазами, позабыв, где находится и что с ним случилось накануне. Он не сразу понял, что его окружает, отчего-то решив, что вернулся в одну из своих комнат из прошлой, свободной, жизни. Он в доме мистера Уоллера? Нет, запах не тот: это одеяло не пахнет шелком дорогой химчистки. Наверное, одна из его студенческих комнатушек. Как хорошо снова оказаться в месте, где ты сам себе хозяин. Ах, черт, нельзя долго валяться в постели, ведь нужно идти на занятия, но раз Джерри проснулся раньше будильника, значит, у него еще есть время понежиться в кровати. Или сегодня воскресенье?
[indent] Лето. Сейчас лето. Скоро занятия закончатся, а примерно через месяц у него день рождения. Закатить вечеринку? Или просто купить себе кекс с единственной свечкой, этакий символ утерянного детства, дань памяти теплу и ребяческим мечтам, и провести вечер за сериалами? Ладно, еще рано думать, еще много времени…
[indent] Джеремайя неохотно разлепил глаза и высунул голову из своего кокона. Здесь было тихо, незнакомо, утренний свет широко падал в комнату через большое окно выхода на балкон.
[indent] Где он?..
[indent] Что это за место?
[indent] Ах да. Колдун. Нож. Бутылек с кровью. Пицца. Подушка, которую парень все еще сжимал в руках, впившись в нее пальцами. Грузовик. Нагваль зажмурился, подавляя в себе желание спрятаться под одеяло снова, но понял, что набитый синтепоном тканевый мешок его не спасет. Джоэл.
[indent] – Коди?
[indent] Ответом плыла тишина, подобная поднятым отброшенным в сторону одеялом ворсинкам пыли, подсвеченными солнечными лучами. Парень сел на диване, прислушиваясь к каждому шороху. Аккуратно рядом с ним легла подушка-гнездо. Затем нагваль обулся, поправил сбившуюся во сне одежду, которую он не то забыл снять, моментально погрузившись в тяжелую дрему, не то не рискнул сделать этого, рассчитывая, что его будут гнать вон с таким энтузиазмом, что он не успеет порядочно и штаны натянуть. Тихо передвигаясь, Джерри украдкой заглянул в спальню, но Коди там не оказалось. Не сумев подавить любопытство, ворон обернулся, уверяясь, что за ним не наблюдают, затем на цыпочках зашел в комнату, посмотрел по сторонам, разглядывая интерьер, прошел еще несколько шагов, едва касаясь предметов и очерчивая их формы подушечками пальцев. Вот так врываться в чье-то личное пространство, пока хозяина нет дома, было не совсем прилично, пусть Джерри именно это и сделал, поэтому он развернулся на пятках и зашагал прочь, завернув на обратном пути в ванную комнату. Здесь вкусно пахло, комната манила чистотой, и парень в очередной раз почувствовал себя ужасно грязным. Как бы ни хотелось смыть с себя всю ту дорожную пыль, которая, казалось, уже впиталась в кожу, он все же не рискнул без приглашения воспользоваться ванной. Вместо этого Джерри обратил внимание на склянки и бутылки на полках, подхватил туалетную воду и понюхал. На его лице расцвела довольная улыбка. «Приятно. Вот так ты пахнешь?».
[indent] Емкость вернулась на свое место, а парень вышел обратно в гостиную. Коди точно не было дома. Как же так? Он вышел, оставив проклятого одного? Не может быть так, что его доверие за одну ночь дошло до такого уровня. Нагваль взглянул на журнальный столик, ожидая увидеть там записку, однако так ничего не заметил. Он внимательно осмотрел пол под столом, но и там не оказалось совершенно ничего. После этого Джерри решил, что колдун мог оставить послание на кухне, вот только и она пустовала на предмет яростного росчерка ручки по клочку бумаги с продавленным на ней «пошел вон».
[indent] Как странно.
[indent] Может, стоит, как и обещал, просто уйти? Голод напомнил, что где-то еще есть пицца, которую парню разрешили есть, и он двинулся в сторону холодильника. «Всего пару кусочков», – решил нагваль, не решаясь лишать колдуна завтрака. Пицца была холодной и могла бы показаться не самой лучшей на вкус, однако голодному Джерри было вкусно все. Доедая второй кусок, он осмотрел холодильник, отмечая, что в нем и правда почти ничего нет. Его взгляд зацепился за лоток с куриными яйцами и упаковку сливок. И все-таки какая-то еда у мужчины имелась, может, чтобы порадовать утренней яичницей свою девушку, о которой вчера упоминал Коди. Яичница, между тем, показалась парню хорошей идеей, но у него тут же родилась мысль гораздо лучше. В конце концов, не мог же он вот так просто уйти, не оставив хоть какое-то подобие благодарности, не считая пузырька с кровью.
[indent] Покопавшись в ящиках, Джерри достал пару мисок, вилку, с сожалением обнаружив, что у колдуна нет даже венчика, нарыл приправу и принялся готовить. Он очень старательно быстрыми движениями взбивал белки вилкой, и уже на четвертой минуте тихо подвывал от боли и напряжения в руке, которые поднимались от пальцев вверх. Несмотря на это, останавливаться ворон не собирался и довел дело до конца. Уже скоро слегка приправленный пушистый, похожий на плотное облако, белок разошелся по аппетитной желтковой лепешке, а еще через несколько минут Джерри был готов подать колдуну простейшее, но изысканное блюдо, за которое где-нибудь во Франции гурманы платили немалые деньги. Всего-то яйца, немного сливок и желание подарить каплю тепла. Чтобы знаменитое творение матушки Пуляр осталось теплым к приходу колдуна, а Джерри надеялся, что это скоро случится, он оставил омлет в сковороде и накрыл его крышкой, а сам замер с лопаткой в руках, размышляя, может ли взять еще кусочек пиццы, потому что его живот продолжал беспощадно требовать покормить его.

[indent] Некоторое время Джерри находился в раздумьях. Если он возьмет еще пиццы, не разозлится ли на него хозяин дома, ведь парень не был даже гостем, а так, случайным попаданцем? Не очень хотелось лишать еды того, кто подобрал раненую птицу, вылечил, а потом еще и переночевать позволил, несмотря ни на что. Пусть даже их знакомство началось не очень приветливо и мило, а парень до сих пор ощущал некий страх перед колдуном. С другой стороны, Джерри мог съесть хоть все. Во-первых, ему разрешили, во-вторых, он мог просто исчезнуть, и даже если Коди разозлится, вряд ли решит догнать нагваля, чтобы надавать тому за наглость и прожорливость по клюву.
[indent] Поразмыслив еще немного, ворон решил все же не брать чужую пиццу. Как-нибудь перебьется, перетерпит – ничего страшного. Не первый раз и уж точно не последний. Стеснительность и нежелание делать колдуну неприятно все же победили, несмотря на то, что они были друг другу ни больше ни меньше никем.
[indent] За готовкой время прошло незаметно, Джерри был рад заняться чем-то простым, обыденным, что помогло ему забыть об окружающих его вещах и событиях. Все, что было у него в голове – простое желание позаботиться о малознакомом человеке, который сделал ему добро просто так. Почему нет? Коди заслужил хотя бы свежий завтрак, ведь большего нагваль не мог ему дать. «Ах да, перья», – вспомнил он и закусил губу, понимая, что для этого придется вернуться к колдуну, когда парень сможет накопить немного энергии и обернуться птицей. Наверное, мужчина будет не очень рад снова видеть проклятого. Как же тогда передать ему перья? Положить под окном, заботливо завернув в бумажный пакет и подписав «с наилучшими пожеланиями»? Или лучше «спасибо за все»?
[indent] Глупо?
[indent] Может, сейчас поступить так же? Оставить омлет в сковороде, найти клочок бумаги, ручку и оставить дурацкое «спасибо»? Тихо уйти, пока колдун не вернулся, куда бы он там ни пошел, ведь Джерри обещал, что покинет дом утром. Никаких лишних вопросов, неловкости, недовольных взглядов со стороны мужчины и притворного смеха Джерри, который пытается скрыть ужас перед Джоэлом, страх перед Коди и испуг перед призрачным будущим, которое его, вероятно, и не ждет вовсе.
[indent] Он и сам ничего от будущего не ждал.
[indent] Покрутив в руке лопатку, от которой все еще слегка пахло омлетом, Джерри решил, что ему пора уходить. Скорее всего, Коди оставил открытой входную дверь или, скорее, террасу. Парень посмотрел на высокие окна через гостиную, усмехнулся, представляя, как будет лезть с балкона подобно пьяному гостю или даже незадачливому вору, обреченно вздохнул и…
[indent] Услышал звук поворачивающегося ключа входной двери. Сердце тут же быстро заколотилось, поднимаясь, казалось, к самому горлу; парень даже в какой-то момент пожалел, что не ушел раньше, избавив себя от этого липкого волнения. Он не знал, радоваться или смущенно прятаться за лопаткой, делать вид, что все идет по плану – или бежать под одеяло, чтобы… «Притвориться, что омлет приготовился сам?». У него не было совершенно никаких оправданий своим действиям, кроме как…
[indent] Ну, просто.
[indent] Просто так. Просто потому что ему захотелось сделать приятно, отблагодарить или как это еще можно назвать.
[indent] Может, сбежать через террасу? У него еще было несколько секунд, за которые нагваль понял, что все равно опоздал. Силуэт колдуна уже показался на пороге.
[indent] – Привет, – хрипло отозвался Джерри, помахав явно ошарашенному мужчине лопаткой вместо руки, которую держал на уровне лица. Парень выглядел крайне смущенным, растерянным, он неловко улыбался и смотрел так, будто уже был готов просить прощение за нарушенное обещание. – А… я это… завтрак. Делаю. Сделал.
[indent] Джерри энергично развернулся к сковороде и бодро округлил глаза, будто готовка была для него чем-то настолько обыденным и привычным, что вопрос показался гораздо более странным, чем завтрак от незнакомца. «Боже, просто не спрашивай, зачем», – взмолился ворон, но сделал вид, что ничего не происходит.
[indent] Вообще ничего такого. Все в порядке. Все так и нужно было.
[indent] – Нет, ничего подобного, – пожав плечами, парень сделал максимально обычное, даже скучающее лицо. – Я просто решил, что горячий завтрак лучше вчерашней пиццы.
[indent] Хреновое оправдание. Джерри не был для Коди ни другом, ни соседом, ни парнем, чтобы делать нечто такое. Они вообще знали друг о друге меньше, чем случайные соседи по барной стойке, и парень готов был провалиться сквозь землю, лишь бы не думать, как это все выглядит сейчас со стороны. Наверное, колдун решит, что Джеремайя напрашивается на что-то… Как неловко.
[indent] От очередной порции несуразных оправданий или робких усмешек нагваля спас сам хозяин дома. К немалому удивлению Джерри, колдун не указал на дверь, не стал возмущаться и даже не припомнил, что парень здесь просто непрошеный гость, а воспринял все как-то просто, как… должное? Или он тоже был смущен, и его поход в душ стал спасением для них обоих?
[indent] – Ага, ладно, – ворон кивнул, широко улыбаясь, и проводил мужчину взглядом.
[indent] Ему резко стало еще больше нечем себя занять. Если уйти сейчас, не будет ли это невежливо? Наверное, Коди не ожидал этого до тех пор, пока хотя бы не сможет закрыть за Джерри дверь. Наверное, будет лучше попрощаться уже после завтрака. Наверное…
[indent] – Черт, – фыркнул Джерри и заметался по кухне, не зная, за что взяться. Выложить омлет из сковороды сейчас? А если Коди будет долго принимать душ? Нет, лучше сделать это после того, как мужчина вернется. Заварить чай? Кофе? Но парень не знал, что и как любит этот человек. – Посуда, – вдруг понял Джерри и быстро вымыл использованные миски и вилку.
[indent] Затем его взгляд зацепился за край одеяла, который торчал за диваном. Как-то нехорошо было оставлять после себя бардак, и парень шмыгнул в гостиную, где аккуратно сложил одеяло, разложил подушки, положив ту самую, что заменила собой гнездо, на ее место так, будто она все еще была его, Джерри, ставшей необычным образом любимой подушкой. Несколько секунд он с тоской смотрел на нее, а после все же поставил ребром, мысленно попрощавшись не только с ней, но и со всем домом. Здесь все-таки было как-то хорошо и приятно, хоть было заметно, что в доме живет мужчина: обычно в жилище, к обустройству которого прикладывала руку хозяйка, все выглядело несколько иначе. Но что уж поделать, Джерри тоже не был бы рад чужаку в своем доме. Стоило поблагодарить Коди и за такую возможность, пусть очень краткую и довольно странную. По крайней мере, нагваль смог поспать в тепле и с крышей над головой, на подушке, а не где-нибудь под забором или на скамейке у вокзала, откуда его могли согнать полицейские или местные бездомные.
[indent] Парень не сразу обратил внимание на то, что глухой шум воды прекратился, а когда до него дошло, что Коди вот-вот выйдет из комнаты, снова очень смутился и, не желая показаться шастающей бесцельно по дому тенью, тут же схватил сложенное одеяло с подушкой и сделал вид, что все это время был занят каким-то делом. Вдобавок, он мог спрятаться за мягкой горой и не показать идиотской неловкости, которую почему-то продолжал испытывать. Откуда это в нем взялось? Ведь Джеремайя всегда был более смелым и открытым, он не страдал подобной чудовищной стеснительностью и не пытался спрятать свои чувства за подушками. Похоже, что годы, проведенные под контролем и надзором Джоэла, не просто оставили его где-то позади и лишили умения вливаться в общество, а отбросили назад. Парню казалось, что он просто разучился контактировать с людьми, хоть ему всегда удавалось это с легкостью. Может, все дело было в том, как отреагировал светлый, узнав, что перед ним не просто птица, и Джерри продолжал побаиваться его?
[indent] Решив, что ведет себя совсем уж нескладно, парень аккуратно положил одеяло и подушку на диван – и тут же пожалел об этом, потому что лишил себя последней защиты, будто убрал единственный оставшийся рубеж, за которым еще мог скрыться. Он поджал губы и стыдливо опустил глаза, услышав вопрос мужчины: Коди даже представить себе не мог, как ворону хотелось сходить в душ, однако…
[indent] – У меня нет сменной одежды, – Джерри вжал голову в плечи и пальцами ухватился за край футболки, сминая ее и чуть оттягивая вниз в неразборчивом, мятом жесте, словно боялся, что кто-то увидит, что под старенькой, стиранной уже несколько десятков раз, пусть и все еще опрятной, заботливо ухоженной серой тканью. Он продолжал улыбаться и кусать губы, не решаясь признаться, что ему очень хочется смыть с себя пыль и сменить одежду.
[indent] Вряд ли Коди предложит что-то из своих вещей на время, вряд ли позволит постирать одежду, которая была на его госте, и дать ей высохнуть, ведь это значило, что проклятому придется остаться еще на некоторое время. Джерри хотел высказать это вслух, но вовремя остановил себя, прикусив нижнюю губу до боли и отругав себя за то, что едва не вынудил человека проявить жалость, которая Коди, скорее всего, помешает. Да и откровенность между этими двоими была лишней. Парень хорошо понимал, что никогда не станет для колдуна тем, кто заслуживает чего-то подобного, так какой смысл даже надеяться на особенное отношение. Он не расстраивался и не обижался; не больно быть чужим для малознакомого человека – больно быть чужим для того, с кем уже поделился частью себя.
[indent] Но это совсем не важно. Коди просто чем-то нравился Джерри, цеплял угрюмой добротой и смешил ей же, ведь брошенные в сторону нагваля хмурые взгляды все равно не могли скрыть то, что было в сердце. Жаль, что ему не удастся разгадать Коди, который, кажется, все же не собирался причинять ворону вред.
[indent] Ушедший на кухню колдун просигнализировал, что пришло время завтрака, и нагваль засеменил следом. Пока Коди разбирался с кофе, парень, стараясь не лезть под руку и держаться на расстоянии, достал тарелку и выложил на нее омлет, который поставил на стол с предполагаемой хозяйской стороны. Сам же он, памятуя, как колдун сторонился какого-либо контакта с проклятым, присел напротив, выбрав дальнюю от мужчины сторону стола. Наверное, этого было недостаточно для комфортного нахождения в одном помещении, но не мог же Джерри забраться на потолок или шкаф – или кричать Коди из гостиной. Тогда светлый точно поймет, что парень намеренно сторонится его, и наверняка почувствует какую-то неловкость.
[indent] Или нет. Кто знает этого колдуна. К чему зря его провоцировать?
[indent] С непониманием парень смотрел на две чашки с мучительно ароматным напитком. Одна была для него? Правда для него? Он даже огляделся по сторонам, ожидая, что в кухню войдет кто-нибудь еще, однако больше никто не появился, а Коди говорил именно с ним. Нагваль робко потянулся к чашке, которая, похоже, все же предназначалась ему, слабо улыбнулся и обхватил емкость худыми пальцами. Ему хотелось влить весь напиток в себя разом – и вместе с тем смаковать до тех пор, пока не надоест его вкус. Он был так рад, смущен и благодарен, что с лица не сходила глупая улыбка.
[indent] – У меня нет плана. Я даже не уверен, что смогу, – парень коротко пожал плечами. Только расспросы колдуна смогли вынудить Джерри дернуть губами и смазать улыбку, которую он старательно попытался вернуть вместе со смешком: – О, нет, только не Калифорния! Джоэл наверняка будет искать меня там в первую очередь, решив, что я спрячусь у отца. Ведь где лучше всего прятаться? Правильно, в тюрьме, ха-ха! Калифорнии с меня, пожалуй, хватит. Не знаю, может, отправлюсь в Анды… к бабушке.
[indent] Он давно не виделся с бабушкой и был рад, что не очень много обсуждал с Грантом эту часть своей семьи, отгородившись от не самых добрых воспоминаний о матери и том, как она поступила, бросив его с отцом. На Фрэнсиса Уоллера Джерри был зол и оттого несколько раз на эмоциях припоминал его недобрым словом. Вдобавок, отец имел достаточно власти, чтобы время от времени доставать нерадивого сына, когда как матери давно уже было плевать на отпрыска. Разговоры о ней причиняли боль, поэтому парень не упоминал ни о ней, ни о бабушке, хоть Джоэл знал, что со старушкой у его нагваля отношения добрые. Возможно, темный решит, что связываться с другим, старым и, вероятно, более опытным колдуном ему не с руки, и в Перу подумает отправиться в самом крайнем случае. Джерри считал, что Джоэлу будет проще найти другого нагваля, чем таскаться по Андам в поисках бывшего, которого, ко всему прочему, может отхватить и другая, местная, ведьма. Перевернуть США в поисках своей игрушки он был горазд и, скорее всего, именно этим сейчас и был занят, а вот вторгаться на территории потомков инков, живущих по своим правилам, стоило слишком дорого во всех смыслах. А уж какие препятствия могут учинить хозяева гор – проще даже не пытаться вмешиваться. По крайней мере, Джерри надеялся, что не настолько ценный, чтобы Джоэл Грант решил рисковать своей шкурой.
[indent] – А что, это неплохая идея, – парень тряхнул спутавшимися волосами. – Буду кататься на спинах лам и наблюдать за очаровательными лохматыми альпаками. По-моему, отличный план для медленной птичьей смерти.
[indent] Он снова рассмеялся, будто его это и правда веселило. Но что если светлый выдаст его? Нельзя было вот так просто доверять незнакомцу, не удостоверившись, что он на твоей стороне. Подумав об этом, Джеремайя на мгновение испугался, что сказал слишком много лишнего. Но, с другой стороны, колдун не пытался его, например, удержать; наоборот, накануне он прогонял птицу, а сейчас ничто не мешало парню просто взять и уйти. Вдобавок, станет ли светлый помогать темному? Несмотря на попытки убедить себя, Джерри все равно нервно стиснул чашку и настороженно посмотрел на мужчину. Он остерегался задавать вопросы.